В 1899 году вышел ее первый сборник, который открыл доступ в поэтические круги – она стала бывать на известных «пятницах» К. Случевского. Второй сборник «Иней» (1905 г.) похвалил А. Блок: «И вот мы встречаем новую и тихую поэзию…». Он посвящен детской писательнице Наталье Ивановне Манассеиной (1869–1930), неразлучной подруге и литературной соратнице. Вместе с ней Поликсена зимой жила в Петербурге, а летом – в Коктебеле, где много общалась с поэтом М. Волошиным, тот в 1914 году верно подметил, что в сборнике «Вечер» (он считается лучшим у Соловьевой) ее голос звучит «почти как мужское контральто с женскими грудными нотами». Кстати, все стихотворения Поликсены написаны от мужского лица.
П.С. Соловьева
По словам поэта С.М. Соловьева, племянника поэтессы, в детстве она «была очень странной и очаровательной девочкой. В ней не было ничего женского, и наружностью, и характером она походила на мальчика. В лице ее было что-то совсем не русское, а дикое и африканское. Большие ясные глаза ее были прекрасны, но негритянский рот портил все лицо. Она была богато одарена талантом к музыке, живописи, поэзии. Но выказать себя вполне ей не удалось ни в одном из искусств».
Действительно, кроме стихотворчества Соловьева, проучившись несколько лет у И. Прянишникова и В. Поленова в Строгановском училище в Москве, профессионально занималась живописью и иллюстрацией. «Пожалуй, всего больше выражалась ее оригинальность, – продолжает
Соловьев, – в пении цыганских романсов. Это дикое, цыганское начало очень роднило ее с братом Владимиром, которого отец его, шутя, называл «печенегом». Как Владимир, она постоянно острила и хохотала, как он, очаровывала всех кругом себя, и прислугу, и детей. Но веселье сменялось у нее приступами бурной тоски, страха смерти, который прошел с годами».
«Поликсена Сергеевна, – вспоминал тот же мемуарист, – не только не стыдилась своей оригинальности и своего мужеподобия, но всячески его демонстрировала: носила жилеты и пиджаки и даже иногда шаровары…». Свою внутреннюю раздвоенность поэтесса сама признавала:
Бессильна песнь моя и не могу словами
Я передать, что чувствует душа.
Правда, это признание типично для многих поэтов, но символисты, к которым принадлежала Соловьева, особенно часто его повторяли. Как всем символистам, ей тоже присущи мотивы жизненного разочарования, сладости смерти, греховных демонических искушений, пессимизма.
Счастья нет, есть только отраженье
