В вонючем подвале на старом тряпье
сидим мы - сыны Ленинграда.
Конечно, не Смольный, но все же в тепле,
и обувь снимать не надо.
И это пристанище многим из нас
еще не однажды послужит.
В бесклассовом мире единственный класс
съедает крысиный ужин.
Мы крысы подвалов, дворов, чердаков
с глазами умнее собачьих.
И нет, ни начальства у нас, ни богов,
ни жен, ни детей, тем паче.
Вот бывший философ - Иван Амстердам...
Он выброшен из дому дочкой.
Любимец вокзальных гумозниц и дам,
с могил продающих цветочки.
С трудами его каждый пятый знаком,
а он позабыл свои измы.
И даже однажды подтерся листком
из книжки своей о марксизме.
А рядом Алеша - печальный глупыш.
Его обмануть - как два пальца...
Детдомовский выкормыш,
пьяный малыш -
потеха любого скитальца.
Над ним издевались в четыре руки
в детдоме и в горисполкоме,
когда, наширявшись, его старики
отбросили лапти в соломе.
И я, оскопленный чудесным серпом
и молотом битый в затылок,
когда-то и муж, и отец, и старпом,
а ныне - искатель бутылок.
Нас трое. Мы - Троица. Дух - это я,
Отец - Амстердам, Сын - Алексий.
Купель нашей веры - сивухи бадья,
молитвы - из мата и флексий.
Мы - Символ Истории Нашей Страны,
мы - тот Идеал, на который
истрачены Кровь Бесконечной Войны,
Богатства, и Люди, и споры.
Мы ходим по питерским старым домам,
мы ищем еду по помойкам.
Советские люди безжалостны к нам,
к Объедкам Державы, к Опойкам.
Но пусть не забудет Великий Народ -
мы ждем его в наших подвалах.
И он к нам идет уже. Тихо идет...
И светится дух его алый.
1990
КАДЕНЦИЯ К НАГОРНОЙ ПРОПОВЕДИ
В последнее время, мой друг,
как будто оплакано мною,
мы лечим вчерашний испуг
задуманной завтра войною.
А Новое Время грядет,
Душа вырастает из тела...
Свершил свой урок Идиот -
Звезда Надо Мной потеплела.
Мне что-то сигналит она
и путает старые коды...
А сердцу нужна тишина,
чтоб выяснить Ритмы Природы.
И вот я решился посметь
добавить к Нагорной каденцу -
Душе, нисходящей к младенцу,
сие происшествие - смерть.
Виновная в райской вине,
грешившая там со стараньем,
Душа, умерев в вышине,
спускается в тело страданья.
И присно неясен сей знак,
невидим и неосязаем...
Как будто в астральный сквозняк
мы с горних пенат исчезаем.
