в твою измену, милый друг.
Я не боюсь тогда разлук,
когда осознана потеря.
И не сомневаюсь в той же мере,
в какой горю от страшных мук.
Но разорвать порочный круг
Боюсь, себя в беде уверя.
И не решаюсь произнесть
вопрос жестокий и постыдный,
чтобы услышать то, что видно
и предпочесть покою честь.
И мы молчим, молчим лукаво
Пока молчать имеем право.
1959
Я жил, как будто я бессмертен,
как боги греческие встарь.
Григорианский календарь
хранил в заклеенном конверте.
Конверт был с маркой голубой.
На ней твоя головка,
повернутая так неловко,
что я все плакал над тобой.
Воспоминаний тех казна
лежит, их тратить не могу я.
Тебя я встретил- не узнал
И полюбил совсем другую.
Но в том краю, где Горний Скит,
она не мне принадлежит.
1959
Всюду ветры разнесли эти разговоры -
подарила осень мне не златые горы...
Привела она ко мне желтыми лесами
девушку с пушистыми серыми глазами.
Вышла незаметная издалека,
из страны, запрятанной в Божеское Око,
из попей, засеянных русскими слезами,
девушка осенняя с серыми глазами.
Мне бы не печалиться, жить себе беспечно,
только все дареное я теряю вечно.
Все, что снизошло ко мне с Небосвода,
тратил я на Музыку и Свободу.
И обиды грубые, и проклятья
я носил, как царские носят платья.
Песней разговаривал с Небесами.
И они ответили серыми глазами.
Я придумал Новое Песнопенье,
как вопрос неистовый и моленье.
Но молчали Ангелы, что теряли сами
каждый - легкокрылую с вечными глазами.
Потому что помнили, как с другими
с губ срывалось тихое ее имя.
И как будто шла опять желтыми лесами
девушка с забытыми серыми глазами.
То ли на года беда, то ли праздник...
Это осень шалая сердце дразнит.
Привела она ко мне желтыми лесами
девушку с пушистыми серыми глазами.
1959,94
