Вот так Орфею было мало
вести любимую из тьмы.
Из нелюбви, как из тюрьмы,
мы убегаем с кем попало,
не повернув свой взгляд к началу,
забвеньем облегчив умы.
Но если осенью ненастной,
или в другой какой-то срок,
нам выпадет внезапно счастье,
мы вдруг умнеем от тревог,
и оглянувшись очень мудро,
опять одни встречаем утро.
1978
1
Эта музыка — плотная масса. . .
Превращается пот в хлеб и масло,
в ЛСД, героин, джин Бифитер,
как алмазная грань в жир графита.
Чарли-черт!
Сакс-Овидий...
Так течет
в Аиде
Стикс.
И сказал
Картасар —
. . .сакс, секс, сикс. . .
2
Старый пьяный кул-джез сник —
на легато колдует кудесник —
нот частицы —
иксы без масс,
глаза безлицы,
взгляд сквозь нас.
Эта легкая песнь
выше месс,
ключ использован весь,
нотам нет мест.
3
В небе музыки ас
(слезы вытри),
как в палитре Сезанн —
гез прехитрый.
Кикс, как кекс, . .
. . .сикс, сакс, секс —
1978
Жестокое свойство бессонных ночей -
песчаное дно у сетчатки,
опасная горечь невнятных речей
в закрытых страницах тетрадки.
Оставишь ли подслеповатой рукой
пятичасовые рифмовки,
скликая к постели под свой непокой
года немытья и шамовки.
Пытаешь ли память, как новый юрист -
пупок социальной системы,
пиная надежды, как зэков и крыс,
забыв про супы и жотемы.
Читаешь ли русской царицы муру,
хорошей царицы, конечно,
втянувшей Вольтера с Европой в игру,
по-царски в одном только грешной...
Но только Монтеня не вздумай листать -
бессонницы как не бывало...
Тебя засосет, как болото, кровать
под рясочку снов, в одеяло.
Но все же успей записать что-нибудь,
ну что-нибудь вроде: «В Марселе
на улицах грязь, и холера, и жуть,
в России - цари и метели».
Холера и грязь превратятся во сне
в стерильность парижских отелей.
Но даже в Нью-Йорке увидишь в окне:
в России - цари и метели.
Отдай же бессоннице горькую дань,
пойми - наяву ли, во сне ли
несет нашу жизнь по реке Потудань
туда, где цари и метели.
1979
Аленушка, Аленушка,
Алена сероглазая,
ты сказку мне, Аленушка
рассказывай, рассказывай.
Одним движением ресниц
расскажет мне Алена
про стаи перелетных птиц
под небом побеленным.
Со лба откинув прядь волос
без слов поет Алена
про запах сена, про покос
и полдень опаленный.
А в меди медленной руки
я вижу изумленно
теченье плавное реки
в тени берез и кленов.
Аленушка, Аленушка,
Алена сероглазая,
ты сказку мне, Аленушка,
рассказывай, рассказывай,
о тридесятых странах,
что все в родной сторонке,
всю жизнь я слушать стану
