вдруг кто-то руки положил мне на глаза однажды.
Прохладное от глаз к вискам я чувствую касанье -
узнать кого-то по рукам немое приказанье.
И я задумался на миг, качаясь как в вагоне, -
мужчина, женщина, старик?.. неясные ладони...
Кто так уверен, что со мной был близок или дружен.
что до сих пор в судьбе земной он мне зачем-то нужен?
Ах. это ты, мой старый друг, твоя повадка, точно!
Но нет... ладоней полукруг лежит легко, но прочно.
Да, вспомнил я. ведь ты ушел не в лучший день и час мой.
В ладонях теплых хорошо, и память тихо гаснет...
Теперь я понял - это ты! Откуда ты явилась?
Освободи от темноты, откройся, сделай милость!
Твоя вина. моя вина - забудь, и я забуду...
Ты? отгадал я! тишина... нет, не свершиться чуду.
Ах, это мама! мама, ты?! В ответ опять молчанье.
Заговорился. Темноты не видно окончанья.
С ума сошел я, фантазер, ведь ты скрестила руки
в краю лесов, в краю озер на вечныя разлуки.
Невольно так себе я лгу с закрытыми глазами.
Нет! отгадать я не могу, скажите имя сами.
Ах, нет, не убирайте рук! я памяти внимаю
и слышу чей-то сердца стук, но чей? Не понимаю...
Кто так уверен, что со мной был близок или дружен.
что до сих пор в судьбе земной он мне зачем-то нужен?..
1975
В местах, где на граните Петербурга
забыло время то царапину, то шрам,
и тихий свет от солнечного круга
ложится без теней по берегам,
на мостиках горбатых по Фонтанке
и вдоль резных оград особняков
и в солнце, и в туманы спозаранку
встречаю ленинградских стариков.
Их лица, словно карты странствий дальних,
испещрены дорогами времен,
и свет в глазах туманный и хрустальный
скрывает связь событий и имен.
В их памяти лежит тяжелым кладом
эпоха ожиданий и надежд,
тревоги и восторги Петрограда
и ужасы нашествия невежд.
И шаркают они по листьям желтым,
шепча; и щурясь, и качая головой,
и хлеб насущный в сереньких кошелках
касается намокшей мостовой.
И в магазине долго и спокойно
считают мелочь тёплую с руки,
в нелегкий мир и в тягостные войны
ценить они учились медяки.
Их одиночества достойны поклоненья
и в безнадежности своей, и в чистоте,
но равнодушны молодые поколенья
к их краткой и печальной красоте.
На мостиках горбатых по Фонтанке
и вдоль резных оград особняков
и в солнце, и в туманы спозаранку
встречаю ленинградских стариков.
1975
Ах, представьте, такая случилась беда —
потерпел пораженье в важнейшем я споре. . .
На Босфоре я не был почти никогда,
но спешу, как пролив, все в какое-то море.
