ведь не зря идут дожди!
И ответил я Володе:
- Ты подстрижен, как лопух,
и одет ты не по моде,
дегустатор бормотух!
И вообще, в твоих галошах,
а когда ты пьешь - вдвойне,
ходит дядя нехороший
ко второй твоей жене.
В разговор тут встрял Валера -
был моложе он всех нас:
- Если хочешь, для примера
я продам твой синий глаз.
Я сказал ему: - Валера!
Как подруг твоих мне жаль,
что за гробом кавалера
понесут свою печаль.
Я башку его лопатой
зацепил - и ничего.
Быть Валерочке богатым -
не узнали мы его.
Он лежал совсем негромко,
подниматься не хотел...
Тут Володю слишком ломкой
деревяшкой я огрел.
Деревяшка поломалась.
Вова взял огромный лом,
зацепил меня он малость
(только скрытый перелом)...
Я ударился об угол,
полчаса лежал без сил,
тут к виску мне Вася уголь
непотухший приложил,
а Володю сунул в печку
охладить немного чтоб,
и Володино сердечко
запросилось сразу в гроб.
Тут Валера встал и в силе
Васю шмякнул визави...
А потом мы чифирили
и пели песни о любви.
1975
Вдоль ограды по Фонтанке
в тапках войлочных бредет
обезумевший от пьянки
петербургский обормот.
Раньше был красив и нужен
и народу, и жене,
и побрит, и отутюжен
бывший старший инженер.
Он с приятелем Абрамом
без похмелки умирал
и лечился тетурамом,
эспераль в живот вшивал.
Но денечки наступали -
начинал опять с пивка.
Вот и водочка в бокале,
и опять дрожит рука.
По расколотым стаканам
разливал одеколон
и с приятелем Иваном
просыпался у колонн,
у Казанского собора
или на Пороховых,
и в общественной уборной
похмелялся на троих.
А милиция встречала
с безразличием его.
Пил он много, ел он мало
и не трогал никого.
Думал он всегда о зелье
и в упор не видел баб,
и, скукожившись с похмелья,
умер друг его - прораб.
Он ходил по воскресеньям
к неудавшейся родне,
где его в убогих сенях
били шваброй по спине.
Он сынишке и дочурке
мокрым глазиком моргал,
брал из пепельниц окурки
и пятерку вымогал.
Но показывала кукиш
ему бывшая жена.
А на кукиш ты не купишь
ни закуски, ни вина.
А дочурка и сынишка
с безразличием лица,
ухватившись за штанишки,
убегали от отца.
Так и жизнь его пропала
из-за вин недорогих.
Счастья в жизни знал он мало.
Но не менее других.
И идет он по Фонтанке,
бывший старший инженер,
бесполезный из-за пьянки
и народу, и жене.
Он идет, заливши око,
и бормочет, как сквозь сон,
то ли Фета, то ли Блока,
то ли так - икает он.
1975
