похожих на крыло или весло,
отряхиваясь от обычной речи
и облачаясь волнами частот,
звучащими и видимыми легче,
чем азбука и обертоны нот,
и зная априори до латыни
от клинописи и пасхальных кукл
все языки, законы и святыни,
но предпочтя музыку языку,
какие-то похожие на лютню,
или кифару, или скрип возов,
ни разу не звучавшие на людях
пророческие тембры голосов
возникнут и погаснут, как огарки,
и в миг, когда уйдут во тьму глаза,
все прошлое осветится неярко
и жизнь свою возможно предсказать
1963
В МОРСКОМ ПРИБОЕ, В ШУМЕ СОСЕН
В морском прибое, в шуме сосен,
в глухой тональности дождя,
и в кликах журавлей под осень,
и в том, как слово произносит
впервые малое дитя,
во всхлипах (стонах, междометьях),
в потоках и лавинах гор,
в любом предмете и сюжете,
во всех пределах и столетьях
живут мажор или минор.
Есть звукоряды чистых тембров —
чугун колоколов и сталь,
ель тонкой деки и хрусталь,
а город — хаос пот и темпов,
его тональность не проста.
И если выдастся минута
беспечной грусти, праздных дум,
прислушаюсь тогда к чему-то,
что рядом прозвучит лишь смутно,
как легкий и неясный шум,
и в соразмерность ритма доли
я приведу по мере сил,
и к звукам горечи и боли
добавлю радости и воли,
и шум берез или осин.
И ощущаю повторенье
из бессознательной глуши
мелодии стихотворенья,
и выбираю направленье
потока мысли и души.
1964
Я знаю, есть в глубинах мирозданья
такая же свеча из темноты.
такое же неловкое страданье,
такие же неяркие мечты.
За многие пространства и парсеки,
что не исчислить цифрою земной,
похожие на близких человеки
с участием беседуют со мной.
И слышат мои медленные строки,
подносят света аспидный бокал.
Он льется на меня от звезд высоких,
как всенощный спасительный хорал.
Нас заключил один безмерный атом...
И наших дней зеркальное вино
разлито между мной и звездным братом
без времени - недавно ли, давно?..
И любим мы одну и ту же оба,
но не всегда предмет в душе храним.
Моя любовь - его вражда и злоба,
я, зная путь, всегда иду за ним.
Когда в моей груди заноза боли -
не вскинуть рук, плечом не повести,
на красном поле полужив от воли,
он птицу Феникс кормит из горсти.
И так зеркальны наши дни и лица,
как мир по обе стороны нуля,
Когда я умираю - он родится,
когда исчезнет он - воскресну я.
Среди чужих людей и века злого,
среди дымов и мелочной войны,
я знаю - есть в мирах далеких слово
и сердце, что ко мне обращены.
1964
