— Неправда! — тявкнул стоявший рядом с ним Гвидо Феррари.
— То есть как это «неправда»? Вот так здорово! Я ведь ждал. Ждал тебя, мой дорогой! Потому что стрелял-то ты. Все три раза. Сперва в Гольдберга, потом в его жену и, наконец, в машине в Карла. Все именно так и было: ты — профессиональный убийца. По всем статьям.
— Врешь ты все!
— Полегче, полегче…
— Врешь! Не хочу!
— Хочешь шкуру свою спасти, но сейчас Карл Андерсен опознает тебя. А твои дружки наверняка не станут вытаскивать из болота: им грозит только каторга.
Гвидо выпрямился и, тыча пальцем в Оскара, прошипел:
— Он всем заправлял.
— Как бы не так!
Мегрэ не успел и глазом моргнуть, как Оскар трахнул обоими кулаками, соединенными наручниками, итальянца по черепу и рявкнул:
— Ты мне заплатишь, сволочь!
Потеряв равновесие, оба повалились на пол и, задыхаясь от ненависти, стесненные в движениях, продолжали наносить друг другу удары.
Именно в этот момент хирург спустился вниз. На нем были светло-серая шляпа и такие же перчатки.
— Прошу прощения, мне сказали, что здесь есть комиссар полиции.
— Это я.
— Речь идет о раненом. Полагаю, мне удалось его спасти. Но теперь ему необходимы полный покой и тишина. Я было предложил свою клинику, но это, похоже, невозможно. Через полчаса, не позже, он придет в себя, и было бы желательно, чтобы…
Его прервал истошный вопль: итальянец впился зубами «гаражисту» в нос, а жена последнего устремилась к комиссару.
— Скорей! Скорей! Смотрите, что он делает!
Дерущихся разняли пинками ног. Столичный хирург, брезгливо скривив губы, вышел из дома, сел в машину и запустил мотор.
Мишонне тихонько скулил в своем углу, стараясь не смотреть вокруг.
Вошел инспектор Гранжан и объявил:
— Прибыл полицейский фургон. Сейчас заберет голубчиков.
Одного за другим их вытолкали наружу. Теперь уже никто и не думал зубоскалить или петушиться. У дверцы в тюремный фургон едва не завязалась новая потасовка между итальянцем и его ближайшим соседом механиком Жожо.
— Воры! Апаши! — орал итальянец, обезумев от страха. — Мне даже не заплатили, сколько договорились!
Эльза вышла последней. Когда она нехотя ступила на залитое солнцем крыльцо, Мегрэ остановил ее:
— Ну так что же в итоге?
Она повернулась к нему, посмотрела в потолок — там, наверху, лежал Карл — и самым естественным голосом отчеканила:
— А что вы, собственно, хотите? Он тоже виноват.
Наступила долгая пауза. Мегрэ молча глядел ей в глаза.
— Впрочем, в сущности, нет… — продолжала она. — Не буду говорить о нем плохо.
