— Не знаю. Она… В общем, она змея, и ей голову надо разбить о камень!
Незаметно настал день. На всех деревьях щебетали птицы.
— Почему вы вооружились пистолетом?
— Потому что я опасалась ловушки.
— Какой? Минутку… Давайте-ка по порядку. Только что вы сказали, что на вас напали и затащили в колодец.
— Врет она все! — упрямо твердил страхователь.
— Тогда покажите мне место, где произошло нападение.
Она огляделась и указала на крыльцо.
— Значит, там? И вы не закричали?
— Я не могла.
— И этот маленький, тщедушный человек сумел поднять вас и пронести до колодца, иными словами, сумел пробежать двести метров с грузом в пятьдесят пять килограммов?
— Да, это правда.
— Врет она все!
— Заставьте его замолчать, — устало произнесла она. — Разве вы не видите, что он сошел с ума? И это случилось с ним не сегодня и не вчера.
И снова пришлось усмирять Мишонне, который опять захотел вцепиться в нее.
Так они и стояли маленькой группой в саду. Мегрэ, Люкас и два инспектора полиции глядели на распухшее лицо Мишонне, тогда как Эльза, отвечая на вопросы, пыталась привести в порядок свой туалет.
Трудно сказать, почему все это не поднялось до уровня трагедии или хотя бы драмы, а, скорее, напоминало буффонаду.
И все же это раннее утро не прошло напрасно. Так же не были напрасны усилия Мегрэ и его помощников. Все устали и проголодались.
Но ситуация изменилась в худшую сторону, когда на автостраде показалась довольно приличного вида женщина, неуверенно переставляющая ноги. Вскоре она подошла к решетке ворот, не без труда открыла их и, завидев Мишонне, вскричала:
— Эмиль!
Это была г-жа Мишонне, не столько растерянная, сколько окончательно отупевшая. Вытащив из кармана платок, она разразилась слезами.
— И еще он с этой бабой! Надо же!
Почтенная толстая матрона, оглушенная навалившимися на нее неприятными событиями, искала успокоения в горестных, но благодатных и спасительных рыданиях.
Мегрэ было забавно наблюдать за Эльзой, видеть, как заметно изменялось выражение ее лица, когда она поочередно разглядывала присутствующих. А лицо ее и в самом деле было очень красивым и тонким, и его правильные черты казались то напряженными, то как бы заострялись.
— Что вы намеревались делать в колодце? — добродушно спросил Мегрэ, но в его словах можно было услышать и другое, например: «Ну что, дело вроде бы с концом? Между нами говоря, хватит ломать комедию!»
Она это и сама понимала. Губы ее слегка растянулись в иронической улыбке.
