— Но она об этом ничего не узнает. И никто, и тем более она сама, не смогут ее в этом узнать. Это — не Герда, это — никто!
— Я ее очень хорошо узнал!
— Вы — другое дело. Вы видите то, чего другие не видят.
— Нет, я этого не выдержу, неужели вы не понимаете, что этого делать нельзя!
— Почему же?
— И вы не понимаете? Вы, всегда такая чуткая.
— Нет, это вы не понимаете, Джон, и вряд ли поймете, что такое желание художника изобразить то, что ему нужно. Так часто я видела у Герды линию этой шеи, эту группу мышц, этот тяжелый подбородок… Каждый раз, когда я ее встречала, это была ужасная пытка. Мне это было нужно, я этого хотела и наконец получила.
— Без всяких угрызений совести?
— Если есть такое непреодолимое желание, приходит момент, и вы не можете этого не взять.
— Вы ко всем так относитесь! Для вас все как Герда!
— Не говорите глупости, Джон! Я сделала бюст Герды, он доставил ей большое удовольствие. И вы действительно думаете, что она себя узнает в этом?
Гнев Джона угас. Он долго смотрел на статую, на это странное лицо женщины, обожающей какое-то невидимое божество, на которое она устремила свой взгляд, слепой взгляд безумного восхищения, взгляд фанатика…
— Да, — наконец произнес он, — в этом есть даже что-то страшное…
— Вы правы.
— На что смотрит эта женщина? Кто перед ней? Генриетта колебалась, но слегка изменившимся голосом все же тихо сказала:
— Я не знаю. Джон. Но я думаю, что это можете быть вы.
В столовой юный Теренс утверждал уже другую научную истину:
— Соли свинца лучше растворяются в холодной воде, чем в горячей.
Он без особой надежды ожидал реакции матери. Родители были-люди странные и непонятные.
— Ты об этом знаешь, мама?
— Нет, дорогой, я ничего не понимаю в химии.
— Если бы ты почитала книгу, ты тоже могла бы научиться!
Это была просто констатация факта, без намеков, но Герда и без того думала совсем о другом. Еще утром она проснулась совершенно несчастной — наступил день, которого она так страшилась. Через несколько часов ей придется покинуть Лондон, чтобы на конец недели отправиться в «Долину». Пребывание там было для нее кошмаром. Она там совершенно терялась. Больше всего она боялась Люси, ее неоконченных фраз, ее любезностей… Но и остальные были не лучше. Эти выходные в «Долине» были для Герды мучением, которое она терпела ради Джона. Он так радовался сегодня утром, что им предстоит эта поездка.
«Я так счастлив, что сегодня мы уедем из Лондона! И для тебя, Герда, это будет полезно, тебе тоже нужен свежий воздух».
