— Теперь все в твоих руках, Милт, — Бретлоу был сух, лаконичен. — Ты — шеф Боннского отделения. Мне нужны эти мерзавцы. Оборви им яйца.
Неважно, сколько времени это займет, и неважно, что тебе придется сделать и куда отправиться, чтобы найти их.
Он повесил трубку, откинулся на спинку кресла, повернулся вместе с ним и посмотрел на верхушки деревьев, виднеющиеся сквозь жалюзи. Нынче придется работать допоздна; он останется ночевать в спальне рядом со своим кабинетом или позвонит в Университетский клуб, чтобы ему приготовили номер там. Надо браться за дело, подумал Бретлоу, — он знал, что Зев одобрил бы его. Большая игра требует жертв. Так что давай-ка, Том, засучи рукава.
Он снова повернулся к столу и позвонил домой.
— Мэри, это я. Плохие новости. — Он дал ей время подготовиться. — Зев погиб. — Он представил себе картины, которые сейчас проносятся у нее в голове: давнишние путешествия, когда все они были еще так молоды и только начинали работать в Управлении; пикники, куда они выезжали семьями; фотографии детей, подрастающих вместе.
— Как?
— Его машину взорвали в Бонне сегодня днем.
Поэтому в Управлении бьют тревогу, поэтому я должен остаться здесь.
— А как Марта с детьми?
— Я говорил с ней; о них позаботятся.
— Мне позвонить туда?
— Лучше утром. Это будет кстати.
— Спасибо, что сказал мне. — Теперь я знаю, что сегодня ты домой не придешь.
Почти в одиннадцать позвонил Костейн.
— У меня хорошие новости.
— Слушаю, — ответил Бретлоу.
— Насчет денег по «Ред-Ривер», которые не поступили на счет.
Со времени их утреннего разговора прошла, казалось, целая жизнь.
— Ну?
— Все выяснилось. Кто-то перепутал пару цифр в номере счета.
Значит, со смертью Зева это не связано, подумал Бретлоу; спасибо и на этом.
— Благодарю за сообщение.
А Майерскоф уже начал копать, вспомнил он. Завтра Майерскоф придет спозаранку, чтобы тут же связаться с Европой. Ладно, завтра он ему скажет. Он глянул на часы и увидел, что завтра началось уже больше часа назад.
Когда шофер высадил его у клуба, было пятнадцать минут второго.
— Во сколько приехать утром?
Пройдет чуть больше четырех часов — и небо посереет, над городом забрезжит рассвет. Может быть, решение пришло к Бретлоу в этот момент, а может быть, раньше. Что он сделает и почему. Собственно говоря, подумал он, все уже начато.
— В пять тридцать.
* * *
Последнее официальное совещание с участием Донахью началось в семь вечера и закончилось в семь тридцать; в семь сорок пять он присоединился к сотрудникам, ожидающим его в кабинете. Внешне это выглядело просто как встреча близких соратников, которые под конец дня хотят выпить вместе по коктейлю. Но эти трое мужчин и две женщины знали, что через двенадцать месяцев они, скорее всего, соберутся в последний раз перед выдвижением кандидата от Демократической партии. А еще через пять месяцев вполне могут оказаться в Овальном зале Белого дома.
