И бродила она так, бродила, да и забрела в сумерках поздним вечером на полянку в лес.
А там — тишина, а там — покой. Там лишь высоко над темными деревьями горят предночные звёзды, да снизу по траве расстилается белый туман.
Встала девушка посреди этой поляны, поглядела, как мягко туман к самым ногам её ластится, послушала здешнюю тишь и вслух прошептала:
— Вот тут бы мне какой-нибудь ёлочкой навсегда и остаться…
Прошептала, прежнее своё повторила:
— Всё равно я не нужна никому. Всё равно мне, девушке, больше жить не для кого.
И только она проговорила это, как вдруг белый туман-то всколыхнулся весь, — из тумана на девушку тёмными, колдовскими глазами смотрит Лесной Дух.
Смотрит не грозно, смотрит участливо, седою головою качает:
— Ой ли? Надо ли тебе в ёлочку обращаться? Смотри, не раскаешься ли потом?
А девушка в расстройстве безутешном Лесного Духа не страшится, девушка говорит:
— Надо! Надо мне стать ёлочкой! И в этом я, нет, не раскаюсь.
И привзмахнул тогда Лесной Дух рукавом туманным, шевельнул бровями лохматыми, сказал тихо:
— Быть по-твоему… Но сначала, девушка, ус-с-сни, ус-с-сни…
И девушка как стояла, так и заснула. А когда проснулась, то видит вокруг себя прежнюю полянку, только полянка эта вся оплёснута теперь утренним, ясным солнышком.
На полянке цветы раскрылись. В траве светлая роса переливается. И девушка про себя, молча, удивилась: «Надо же, какой мне приснился сон…»
И хотела девушка по росе, по траве к дому, к деревне направиться, да вдруг чувствует — ей и одного шага не шагнуть!
Шевельнуться под ветерком она слегка может, а ступить ей ни влево, ни вправо уже нельзя. И поняла девушка, что тот сон её был не сон, что она в самом деле стала зелёной Елью.
Поняла, но и опять не испугалась. Про себя даже подумала: «Вот и хорошо… Вот и буду свой век вековать, буду горе своё горевать здесь в тихом, лесном одиночестве…»
И стоит она, под горячим солнышком дремлет, и ей вроде как становится всё спокойней да спокойней.
Но тут на поляну хмурая тень наплыла, в небе чёрная туча зарокотала, во всю поляну полыхнула молния и заплескал по цветам, по травам проливной дождь.
Выскочил из травы маленький зайчонок. Не знает с перепуга, куда деваться. Ливень его поливает, гром над ним грохочет, зайчик от быстрых молний мечется туда-сюда.
А Девушка-Ель смотрит на него, думает: «Вот ещё один горемыка… Да только что мне до него? Я же ведь решила: мне уж ни о ком нет никакой заботы…»
Но думать она так думала, а сама всё на зайчонка глядит и глядит, отвернуться не может. И вот, хотела — не хотела, а стало ей мокрого бедолагу жаль.
