— Ну и что?
Гидеон подошел поближе и потрогал пальцем мой локон. В голосе его слышалось опасное урчание, от которого я задрожала как в лихорадке. Я ощущала тепло его большого, крепкого тела и вдыхала насыщенный мужской запах его кожи. С каждой минутой его чары воздействовали на меня все сильнее.
— Люди начнут строить ненужные догадки, моя мама в первую очередь. Она уже чует твой холостяцкий запах.
Наклонив голову, Гидеон прижался губами к изгибу моей шеи.
— Да плевать мне на то, кому что взбредет в голову. А с твоей мамой я как-нибудь слажу.
— Если ты так думаешь, то просто плохо ее знаешь, — задыхаясь, произнесла я.
— Заеду за тобой в семь.
Его язык прошелся по бешено пульсировавшей жилке на моей шее, и я вконец растаяла, а когда он привлек меня ближе, мое тело обмякло. Но даже при этом мне удалось выдохнуть:
— Я еще не сказала «да».
— Но и «нет» не скажешь. — Он ухватил зубами мочку моего уха. — Я тебе не дам.
Я открыла рот с намерением возразить, но он впился в него губами, заткнув с помощью жаркого, влажного поцелуя. Неспешные, смакующие движения его языка вызвали у меня нестерпимое желание того, чтобы он проделал то же самое у меня между ног. Я вцепилась руками ему в волосы и изогнулась дугой, когда он сжал меня в объятиях.
Как и в его кабинете на работе, я оказалась лежащей на диване, прежде чем осознала, что он меня туда перенес, а мой удивленный вздох перехватили его губы. Его ловкие, умелые пальцы расстегнули халат, и он стал мягко, ритмично массировать ладонями мои груди.
— Гидеон…
— Ш-ш-ш. — Он посасывал мою нижнюю губу, в то время как его пальцы покручивали и потягивали нежные соски. — Я с ума схожу, зная, что под халатом ты голая.
— Ты заехал не… О! О! Боже…
Его рот блуждал по моей груди, и меня бросило в жар, а на коже выступили капельки пота. Мечущийся взгляд упал на стоявшие на телевизоре часы.
— Гидеон, нет!
Он приподнял голову и взглянул на меня потемневшими глазами.
— Знаю, это безумие. Я не… Мне этого не объяснить, Ева, но я должен добиться твоего согласия. Я об этом без конца думаю, уже не первый день.
Он запустил руку мне между ног, и они бесстыдно раздвинулись, слишком уж возбуждено было мое тело. Я горела как в лихорадке. Другая его рука продолжала мять мои груди, отчего они набухли и сделались невероятно чувствительными.
— Ты у меня такая влажная, — промурлыкал он, раздвигая пальцами мою промежность. — Здесь ты тоже прекрасна: розовая, бархатистая. Такая мягкая. Ты ведь сегодня не делала эпиляцию, правда? — (Я покачала головой.) — Слава богу. Кажется, мне десяти минут не вытерпеть, не прикасаясь к тебе, а о десяти часах и говорить нечего.
