— Так вот я и говорю, — продолжала Элси, — доктор Робертс был очень спокоен, а кричал только хозяин, правда.
— А что же он кричал? — спросил О’Коннор, уже вторично подступая к этому важному моменту.
— Оскорблял как только мог, — сказала Элси смакуя. — И как же?
Господи, неужели она так и не скажет ни одного путного слова?
— Ну, я, правда, не очень-то много поняла, — призналась Элси. — Они говорили какие-то очень мудреные слова, вроде «непрофессиональное поведение», «воспользовавшись благоприятным случаем» и еще что-то в этом роде. И еще я слышала, как он сказал, будто потребует, чтобы доктора Робертса лишили медицинского звания, правда. И все в том же духе.
— И правильно, — сказал О’Коннор. — Пусть тогда побегал бы в медицинский совет.
— Да, он говорил что-то похоже. А миссис устроила настоящую истерику и сказала: «Вы никогда не заботились обо мне. Вы всегда были невнимательны ко мне. Вы оставляли меня одну». Я слышала, она сказала, что доктор Робертс был ангелом, посланным ей самой судьбой.
А потом доктор вместе с хозяином прошли в туалетную комнату и закрыли дверь в спальню миссис. И доктор очень спокойно сказал:
— Уважаемый, неужели вы не понимаете, что ваша жена просто-напросто истеричка? Она не отдает отчёта своим словам. Сказать вам по правде, это очень трудный и мучительный случай в моей практике, и я давно бы уже отказался от нее, если бы считал, что подобный поступок будет со… сов… Да, вспомнила, будет совместим с моим долгом. Вот это самое он и сказал. Он еще говорил, что не преступает границ и еще чего-то там такого между доктором и пациентом. Так он немного успокоил хозяина, а потом уже сказал:
— Смотрите, вы опоздаете на службу. Вам уже пора ехать. Спокойно обдумайте наш разговор и вы поймете, что все это не стоит и выеденного яйца. Я пойду вымыть руки и поеду к своему следующему пациенту. Так вот, дорогой мой, подумайте хорошенько. Уверяю вас, что все это лишь плод расстроенного воображения вашей жены.
А хозяин, он тогда сказал:
— Я даже не знаю, что и думать.
И он вышел из комнаты. Я, конечно, усиленно занималась уборкой, и он меня даже не заметил. «Как он плохо выглядит, — подумала я, — совсем как больной». А доктор весело посвистывал и мыл руки в туалетной комнате. Потом и он вышел со своим чемоданчиком и, как всегда, сказал мне что-то шутливое. И пошел вниз по лестнице, такой бодрый и веселый, как ни в чем не бывало. И вен, понимаете, поэтому я и уверена, что он не сделал ничего плохого. Это все из-за нее.
