— Понимаю, «большой шлем», да еще с дублем. Конечно, на такое нельзя было смотреть равнодушно! А у меня, признаюсь, никогда не хватает смелости сыграть «шлем». Я довольствуюсь тем, что просто делаю игру.
— Но зачем же? — энергично возразила миссис Лорример. — Играть нужно смело.
— Вы считаете, что нужно рисковать?
— Если вы заявляете правильную ставку, то в этом нет никакого риска. Тут нужен точный математический расчет. Но к сожалению, лишь немногие хорошо разбираются в ставках. Они знают, как начинать заявки, а потом просто теряют головы. Они никак не могут отличить выигрышные карты от просто непроигрышных. Но мне, видимо, не следует читать вам лекцию о бридже, мосье Пуаро.
— Нет, почему же? Я уверен, что это намного улучшило бы мою игру, мадам.
Миссис Лорример снова углубилась в изучение листочков.
— После вот такой волнующей игры дальнейшие сдачи карт и ставки казались скучными. А у вас есть запись четвертого роббера? Ах, да, мы его не закончили. Так вот, игра потом стала монотонной, ни одной из сторон не удавалось снести очки.
— Так бывает нередко, когда вечер затягивается слишком долго.
— Да, начинаешь скучать, карты спутываются. Пуаро сложил записи и слегка поклонился.
— Мадам, я вас поздравляю. У вас феноменальная память на карты. Просто изумительная! Вы помните чуть ли ни каждый ход на протяжении всей игры!
— Да, пожалуй это так.
— Память — это чудесный дар. Обладая ею, не чувствуешь, что прошлое это уже не то, что куда-то ушло. Я могу себе представить, что для вас все прожитое развертывается, как настоящее, и каждый случай из жизни предстает так же ясно, будто он произошел лишь вчера. Прав ли я?
Она быстро взглянула на него. Глаза ее широко раскрылись и потемнели. Продолжалось это лишь мгновение, она тут же снова обрела манеры дамы высшего света. Но Пуаро уже не сомневался, что его слова попали в цель.
Миссис Лорример поднялась.
— Боюсь, что мне пора ехать. Очень жаль, но я никак не могу опоздать.
— Конечно, конечно. Я приношу вам свои извинения за то, что занял у вас столько времени.
— Простите, что ничем больше не могу вам помочь.
— Но вы уже помогли мне, — сказал Пуаро.
— Вряд ли, — решительно сказала она.
— Да, помогли. Вы сказали мне именно то, что мне нужно было узнать.
Она не стала допытываться в чем, собственно, заключалась ее помощь.
Он протянул ей руку.
— Благодарю вас, мадам, за вашу снисходительность. Обмениваясь рукопожатием, она сказала:
— Вы какой-то необыкновенный человек, мосье Пуаро.
