— Интересный офицер, а по виду так и не скажешь.
— Вот и я о том. Интересный. Надо бы хозяину передать.
— Не учи меня, Тибо, я сама знаю, что делать!
— Ну, я только так, подумал…
— Хозяину передать, — тихо проговорил Лис, возвращаясь из-за стойки в комнату. — Вот это да, как интересно. И кто же у нас хозяин?
— Все, ступай, ступай, Тибо, сейчас не до тебя.
Вновь клацнул засов, девушка опрометью метнулась обратно к теплой лежанке и жарким объятиям рьяного гасконца.
— Прости, дорогой, это поставщик вина, не могла же я…
— К черту слова! Иди ко мне.
И вновь поцелуи, вновь ряд пуговиц, и вот, когда последняя из них покинула тонкую петельку, снова раздался стук, но теперь вовсе не тихий. В дверь били сильно и гулко. Так стучат те, кто имеет право грохотать в неурочное время.
— Проклятье! — Лис рывком уселся на лежанку. — Неужто какая каналья насвистела в полицию, что я их тут шуганул?!
— Не бойся, милый, если это полиция, я с ними быстро все улажу. Побудь здесь. Сейчас, сейчас, иду! — крикнула она, наскоро приводя себя в порядок.
Снова грохнул засов, от двери послышалось звяканье шпор.
— Проклятье! — Лис выпрямился. — Полиция шпор не носит.
— Слушаю вас, господин офицер, — донеслось из зала.
— Я разыскиваю лейтенанта Виктора Арно, — сообщил властный голос. — Вы должны его знать, он сказал, что я найду его здесь.
— Но я впервые слышу это имя…
— К черту имя! Рост выше среднего, темно-карие глаза, широкоплечий, крепко сложенный, в мундире конных егерей. Вспоминайте быстрее, мадемуазель, пока я не вызвал сюда конвой.
— Вот это да! — присвистнул Лис. — Де Морней нарисовался, быстрописец хренов…
* * *
Расфуфыренный, как на парад, гусар отпустил девушку и развернулся ко мне. Лицо его горело праведным гневом.
— Какого черта! Что вы тут делаете, месье?!
— Вас забыл спросить, что и где мне делать!
— Забыли, так я напомню! Проваливайте, если не хотите, чтоб я вам кишки выпустил!
Девушка в светлом платье, та самая, которую гусар именовал Гортензией, отскочила на пару шагов и прижалась спиной к дереву, вовсе не желая пропустить назревающий поединок. Вот этого я никогда не мог понять. Казалось бы, ты пыталась вырваться, освободиться, так вот же, тебе удалось, — беги, пока есть возможность. Если хочешь, можешь попутно звать на помощь, а нет — просто спасайся.
Кто знает, может, твой избавитель, хоть и вступился за поруганную честь, но не слишком боеспособен? Нет, обязательно нужно стать, будто столб, и глазеть, что будет дальше. Ей-ей, какой-то древний атавистический инстинкт, совсем как у оленихи, — настоятельная потребность увидеть, какой из самцов ловчее орудует рогами…
