Не сказав ни слова, Алекса опустила голову и вышла из комнаты.
— Черт побери! — выругался граф и залпом выпил лекарство, которое показалось ему значительно более горьким, чем раньше.
Мастика. Алекса добавила еще один пункт в список.
— Как вы считаете, миссис Коллоуэй, это все?
— Думаю, да, миледи. — Домоправительница с сомнением обвела глазами пыльные чехлы на мебели, грязные шторы и ненатертые полы. — Но, вы уж меня простите, я не представляю, как все это сделать. — Она покачала головой. — Здесь нет прислуги — только я и Джозеф, но даже если бы имелись свободные деньги, я едва ли смогла бы убедить местных девушек поработать в доме.
— Это еще почему?
Опустив голову, домоправительница начала нервно теребить край фартука.
— Миссис Коллоуэй!
— Вы, наверное, знаете, миледи, что граф — я имею в виду старого графа — был похотливым старым козлом, не пропускавшим ни одной юбки.
— Вы можете с полной уверенностью утверждать, что теперь в Линсли-Клоуз все изменилось.
Пожилая женщина принялась водить носком туфли по протертому ковру.
— Скажу вам честно, все равно будет непросто. Даже в ваше захолустье доходят слухи из Лондона.
— Независимо от того, что слышали вы или другие жители деревни, теперешний лорд Киллингуорт не тот мужчина, который станет навязывать свое внимание не желающей этого женщине, — уверенно проговорила Алекса. — Новый граф, возможно, также похотлив, как и его отец, но у него нет никакой необходимости охотиться за женщинами. Они сами падают в его объятия.
Внутренне вздохнув, Алекса вспомнила роскошную красотку на балу, которая явно наслаждалась вальсом с Коннором. Несомненно, дама — одна из его многочисленных любовниц.
Откашлявшись, она продолжила:
— Вы знаете его с детства и наверняка сумеете убедить местных жителей, что сейчас в графском доме безопасно.
На физиономии миссис Коллоуэй появилось странное задумчивое выражение.
— Да, миледи.
Ну и хватит с нее Ирландского Волкодава. Она не станет думать о его сладострастных губах, о его… восставшем мужском естестве. Пенис. Фаллос. Член. X… Больше она не станет перечислять. Да, ей известны если не все, то многие термины, которыми рабочие на ферме именовали мужской детородный орган. Опыт, полученный ею на скотном дворе, давал некоторое представление о том, чего можно ожидать. И, тем не менее, ей было чрезвычайно любопытно — хотелось увидеть этот самый орган не барана, а мужчины.
Увидела. Ей следовало завизжать. Упасть в обморок. Сгореть от стыда. Вместо этого она смотрела. Пожирала глазами. Себе она могла признаться, что испытывала огромное искушение принять вызов графа и потрогать его. Все это казалось невероятно притягательным — жесткие темные завитки, бархатистая кожа…
