Еще несколько месяцев назад она вела в высшей степени упорядоченную жизнь. Ее спокойное существование определялось неизменным ритмом повседневных обязанностей в родовом поместье.
А теперь?
Неожиданно для самой себя она совершила два безумных импульсивных поступка — один за другим.
Впрочем, первый был вполне понятным. Ее младший брат, ведя богемную жизнь, постепенно оказался среди подонков лондонского общества и вполне мог окончить свои дни с перерезанным горлом в придорожной канаве, если бы она со всех ног не бросилась из Йоркшира в Лондон, чтобы предупредить об опасности старшего брата.
Алекса прикусила губу, вспомнив, как впервые ощутила вкус опасности. И первый поцелуй. От одного из самых известных лондонских повес.
Годами она втайне мечтала о таком приключении.
Тогда почему она ощущает тревогу? И почему у нее так кружится голова?
Увидев в стекле, исчерченном косыми полосами дождя, свое размытое отражение, Алекса вздохнула. «Я знаю, что должна быть счастлива, — подумала она, — но я несчастна». Хорошо бы это как-нибудь объяснить. «Я счастлива, мне очень повезло — ведь отец предоставил мне свободу и позволил заниматься тем, что мне интересно, — мысленно сообщила Алекса своему внутреннему голосу. — Подумать только, как много часов я провела, изучая математику и сельское хозяйство, а не за шитьем и музыкой».
Внутренний голос с ней не согласился, и его слова не смогли заглушить капли дождя, барабанившие по крыше экипажа. «Вот именно. Ты посвящаешь все свое время работе и совсем не встречаешься с обществом, даже местным».
Это правда. Мода и легкий флирт — что может быть скучнее? Да и все знакомые джентльмены глупы и скучны.
Пресны, как вареный овес.
Иногда ее жизнь в Бектон-Мэноре начинала казаться ей такой же, появлялось желание изведать нечто необычное, испытать новые острые ощущения…
Испытала. Однажды.
Любящая семья, размеренное существование, определенная независимость. И, чтобы заполнить пустоту между наступлением темноты и рассветом, незабываемые воспоминания о поцелуе знаменитого распутника. Чего еще желать юной леди двадцати двух лет от роду?
Себастьян был потрясен, когда она заявила, что принимает давнее приглашение тетки приехать в Лондон на сезон. Удивление постепенно сменилось скептицизмом, и он выразил сомнение в том, что ей понравится кружиться в водоворотах лондонского высшего общества.
Вопрос — какого черта? — так и оставшийся невысказанным, тем не менее задел за живое. Мысленно поморщившись, Алекса признала, что ее поведение, особенно в последнее время, едва ли могло служить примером для подражания. Она была слишком своевольной и упрямой, иными словами, вела себя совершенно не так, как приличествует юной леди.
