Алекса покосилась на часы, взяла со стола бокал шампанского и направилась в сад. Воздух был прохладным, и она несколько минут стояла освещенная лунным светом, потягивая маленькими глоточками вино и вдыхая запах лилий. Она хотела насладиться последними мгновениями драгоценной свободы в одиночестве, но неожиданно обнаружила, что не отказалась бы от компании… и от поцелуя сказочного принца. Того, у которого в черных волосах серебристые пряди…
— Глупая гусыня, — шепотом обругала она себя.
Вероятно, она выпила слишком много шампанского, потому что обычно не позволяла себе предаваться девичьим фантазиям.
«Тоже мне, принц».
Ха! Если уж она так мечтает о поцелуе, можно, к примеру, облобызать каменного грифона, установленного в нише стены.
— Вот ты где! — Из темноты появился Генри. Он слегка запыхался — должно быть, долго ее искал. — Что ты здесь делаешь в одиночестве? И зачем забралась на эту плиту?
— Ничего не делаю. Просто стою.
Алекса мысленно порадовалась, что тень, отбрасываемая плющом, скрывает ее горящее от смущения лицо.
— Слезай. Надо поговорить.
Повелительный тон кузена рассердил Алексу. Ну почему он хочет испортить последние мгновения ее драгоценной свободы?
— Что случилось? Разве это не может подождать?
— Это не может.
— О чем ты?
— Я о долговой расписке Хадцана. Ты должна ее вернуть.
— Вернуть? — Он намерен лишить ее законного выигрыша? — Но я получила ее честно и справедливо!
Генри переступил с ноги на ногу.
— Ну, понимаешь, он был не в состоянии трезво соображать в тот момент и не собирался рисковать именно этой бумагой. — Кашлянув, кузен добавил: — Знай он, что играет с женщиной, ни за что не сделал бы такую ставку.
Щеки Алексы заполыхали от праведного негодования.
— А я думала, что если джентльмен сделал ставку, честь не позволит ему отказаться.
— Да, но…
И снова разные правила. Причем те, которые действуют среди мужчин, предоставляют им больше свободы, чем правила для женщин. Окончательно рассвирепев, Алекса выкрикнула:
— Ничем не могу помочь! Он несколько опоздал со своими сожалениями.
Физиономия Генри приобрела зеленоватый оттенок.
— Будь же благоразумной, Алекса.
— С какой стати?
— П-потому что…
Ошеломленный неожиданным сопротивлением, Генри в первые мгновения мог лишь бессвязно заикаться. Взъерошив волосы, он наконец вернул себе небольшую долю обычного самообладания и выпалил правду:
— Черт возьми, Алекса, потому что это долговая расписка на владение половиной игорного дома и борделя! — Он нервно хихикнул. — Теперь ты понимаешь, что ее следует немедленно вернуть?
