Подавляющее число командиров, бойцов и краснофлотцев не имели в отрядах знакомых, но и уходить им уже было некуда. И тогда стихийно, практически вопреки воле А.В. Мокроусова, они стали собираться в так называемые красноармейские отряды, которые самовольно размещались по соседству с партизанами. Поскольку они были хорошо вооружены, многие из них уже дрались под Одессой, на Перекопе, то взять их на испуг уже было нельзя. По своей инициативе отдельные такие группы самостоятельно стали совершать нападения на оказавшиеся в их расположении немецкие подразделения. Лейтенант Ф.И. Федоренко еще недавно был уполномоченным особого отдела 530 с.п. 156-й стрелковой дивизии. По своей инициативе он возглавил группу красноармейцев из самых различных частей и привел их из Ялты в лес. Неподалеку от расположения группы он заметил колонну противника, в составе которой было три грузовых машины, множесто конных повозок, не менее роты гитлеровцев. С ним же всего тридцать пять человек, которых формально даже нельзя считать еще отрядом, но, что важно, уже в течение нескольких суток бойцы признавали нравственный авторитет человека, который стал их командиром и которому они беспрекословно подчинялись.
Нападение на колонну оказалось для противника полной неожиданностью. Так же внезапно Ф.И. Федоренко прекратил бой и вывел отряд на безопасное расстояние.
Когда, заслышав стрельбу, прибежали партизаны Евпаторийского отряда во главе с комиссаром района 3. Ф. Амелиным, то их взору предстала впечатляющая картина: сгоревшие автомобили, десятки трупов врагов. У красноармейцев всего один раненый.
Вот воспоминания командира 3-го Симферопольского отряда П.В. Макарова: «По узкой тропе на Чатыр-даг поднимается воинская часть. Вышли ей навстречу.
— Вы партизаны? — спросил нас командир.
— Да.
— Скажите, где можно найти товарища Мокроусова или Макарова?
— Не знаем.
Майор пожал плечами и многозначительно произнес:
— Странно… очень странно…
В это время из рядов вышел старший лейтенант. Подойдя ко мне вплотную, он радостно воскликнул:
— Здравствуй, Павел Васильевич! Вот где довелось встретиться.
По-приятельски расцеловались. Это был мой друг Саша Махнев. Он работал до войны в редакции газеты «Красный Крым».
Услышав мою фамилию, майор с усмешкой повторил сказанное им при встрече: «странно… очень странно…» и стал настаивать на том, чтобы всю часть зачислили в партизаны.
Объяснили, что сделать этого не можем. Исключение мы допускали лишь в отношении Саши Махнева. Майор обиделся…» [79, с. 323].
