Работая в архиве с наградными документами на крымских партизан, увидел знакомое имя: Тайшин Герман Асеевич, 1912 года рождения. Представлен к ордену Красного Знамени. Домашний адрес: Симферополь, бульвар Ленина, Дом памяти 1905 года, кв. 7.
Девятнадцать раз ходил в разведку в Симферополь и другие места. Связывался с тремя резидентами» [29, с. 30].
Погиб Гера Тайшин в Симферополе в марте 1944 года, нарвавшись на засаду в проваленной конспиративной квартире.
Вот как описывал свой выход в Симферополь разведчик Нури Халилов: «Дали мне время постричься, побриться, смыть грязь, дали фуражку, чистую рубашку, синий костюм железнодорожника. Своим офицерским поясным ремнем я подвязал брюки. Еще раз вызвали в особый отдел. Подписал на двух листках задания, что я все выполню. Мне дали денег: 3000 рублей и 2000 марок.
Кроме меня в Симферополь пошли из нашего отряда порознь еще два человека: Маркарян и Науменко. Перед уходом Науменко латал свою куртку и брюки парашютной ниткой, я посоветовал ему этого не делать, но он махнул рукой — ерунда» [57, с. 24].
К лету 1943 года основными задачами оставшихся в лесу партизан были диверсии и разведка, все остальное — бесконечные стычки и даже крупные бои — это издержки профессии.
Менялись и матерели партизаны, но менялся и противник.
Вдоль Алуштинского шоссе немцы заставили вырубить все кустарники на сто метров от дороги. Как зеницу ока охраняли железнодорожное полотно. Изощренней стала действовать и разведка противника.
С кардинальным изменением военно-политической ситуации на фронте в лес потянулись бывшие военнопленные. Кто-то действительно не имел возможности прийти раньше, к тому же и сами партизаны не очень стремились к расширению отрядов, а теперь в лес стали приходить все новые и новые люди. Кто-то просто просился взять его в отряд, чтобы с оружием в руках биться с врагом, а кто-то даже сулил «золотые горы» — связь с оставшимся в Симферополе подпольем.
Вот почему, когда в лесу появился некто Кольцов, который рассказал о себе, что он бежал из плена и связан с подпольем, то начальник разведки бригады Е.П. Колодяжный ему поверил, хотя более молодой чекист — начальник разведки отряда Федоренко Николай Колпаков, который первоначально имел с ним дело, сразу почувствовал неладное.
Именно с деятельностью Кольцова был связан ряд болезненных провалов в Симферопольском подполье.
И все же главным изменением в тактике противника было уже не поиск и уничтожение баз, которых партизаны просто не имели; не уничтожение лагеря, которого тоже практически не было, а блокирование аэродромов. Воздушный мост был воистину дорогой жизни. Если противнику удавалось привлечь против партизан большие силы, то выбора не было, партизаны покидали ближайшие к аэродромам леса с тем, чтобы потом снова вернуться, когда враг снимал блокаду. Держать в лесу большие силы противник не мог, а малые — сами становились объектом нападения. Вот так и жили. «Много волков — мало оленей».
