Света
с аппетитом
ела сочную
пиццу и рассеянно
слушала, как
Оксана взахлеб
описывает свои
приключения.
И тут, казалось
бы, вне всякой
связи с происходящим
ей в голову
пришла неожиданная
мысль: а чем,
собственно,
питается Андрей,
что он ест? Свете
даже стало
немножко совестно
оттого, что
этот простой
и естественный
вопрос не возник
у нее раньше.
Ведь ремонт
— тяжелый физический
труд, он требует
полноценного
питания, вряд
ли таковым
можно считать
их вечерние
чаепития!
Света
делала вид, что
внимательно
слушает подругу,
кивала ей, где
надо — смеялась,
где надо —
удивлялась,
а сама тем временем
пыталась вспомнить
хоть какие-нибудь
следы того, что
он ел в ее отсутствие.
Кажется, ей
попадались
на глаза пустые
молочные пакеты,
консервные
банки и что-то
еще — обертки
какие-то, что
ли... А деньги?
Есть ли у него,
вообще, деньги,
чтобы покупать
еду?..
Обеденный
перерыв пролетел
незаметно, и,
возвращаясь
в офис, Света
вдруг спросила
возбужденную
Оксану:
— Ксюш,
ты не знаешь,
как готовится
борщ?
— Красный?
— растерянно
уточнила та.
— Красный.
— Ну...
туда свеклу
кладут и, кажется,
морковку... А
зачем тебе?
— Так...
— пожала плечами
Света.
«Нет,
тут Ксюха мне
явно не помощница.
Придется ехать
к маме, уж она-то
в таких делах
дока...» — думала
Света, сидя в
своем кабинете.
Надо было звонить
матери, но именно
этого ей совсем
не хотелось
— и у Светы были
на то причины.
История
эта началась
давным-давно,
когда после
развода со
Светиным отцом
мама вторично
вышла замуж.
Свете тогда
было только
двенадцать,
и она очень
болезненно
переживала
расставание
родителей.
Новый брак
матери ей показался
чересчур поспешным
и, более того,
предательским
по отношению
к ней, ее дочери.
Света, очень
привязанная
к отцу, с первого
взгляда невзлюбила
своего отчима
и встретила
его появление
в штыки. Свою
неприязнь к
нему она не
скрывала и
непроизвольно
переносила
ее на мать и на
появившегося
вскоре сводного
брата.
Мать
и отчим, люди
мягкие и деликатные,
не считали
возможным хоть
в малой степени
давить на девочку,
считали, что
время примирит
ее с новой семьей
и постепенно
все образуется
само собой.
Лишь иногда,
уже теряя надежду
найти общий
язык, от отчаяния,
мать пыталась
откровенно
поговорить
с дочерью. Но
Света, тогда
еще подросток,
сразу же замыкалась,
ощетинивалась
с детской
непримиримостью,
изредка даже
дерзила. И мать
отступилась.
Они словно
оказались на
разных берегах
реки, а переправу
наводить не
хотели. Света
— из-за неприязни
и мстительного
упрямства, а
мать с отчимом
— из-за опасения
травмировать
неокрепшую
психику девочки.
