В анклаве их много, кстати. Нужно же поддерживать численность населения. Гораздо меньше граждан определяли в Строители или Охотники. Нам часто рассказывали о том, как важны Производители. Старики говорили: «Кто знает, может, и тебе придется со временем стать Производителем». Конечно, никто ни на кого пальцем не показывал, но на самом деле почти все в анклаве – из породы Производителей. Вслух это говорить не рекомендовалось, потому что тут же начинали скандалить те особо элитные граждане, чьи прародитель и прародительница были Охотниками – ну, до того, как им по возрасту пришлось сменить работу.
Так что я промолчала. Мелкий плакал, и на этот раз Невидимка не пытался его утешить. Он просто стоял рядом со мной и тоже ничего не говорил. Но его молчание имело совсем другие причины. А еще я почувствовала – да так явно, словно бы на меня муха с жужжанием налетела, – что я его разочаровала. И стало мне горько, и противно, и страшно, потому что завтра нам нужно отправляться в Нассау. Вряд ли Шелк ожидала, что мы вернемся живыми и здоровыми. Может, я и лучшая в ее группе, но незаменимых у нас нет. И она хотела мне это наглядно доказать. А если я вдруг выживу, Шелк желала, чтобы я вернулась с полным пониманием: здесь нужно подчиняться приказам, а не своевольничать.
– Разрешите идти? – спросил Невидимка.
– Разрешаю, – улыбнулась в ответ Шелк. – Чтоб завтра без опозданий.
Невидимка больно вцепился мне в руку и поволок в лабиринт навесов и перегородок. Я не понимала, куда мы идем. Потом мы оказались перед чьим-то жильем. Поскольку Невидимка полез туда, наверное, это был его навес. А чей еще, с другой стороны? Даже такой, как он, не станет нарушать все мыслимые и немыслимые правила и проявлять столько неуважения к хозяину жилья. Вот почему я стояла перед занавеской, пока не услышала:
– Заходи.
Не очень-то вежливое приглашение, и не сказать, чтобы оно мне понравилось. Но я зашла. Жилище Невидимки выглядело весьма похожим на мое. У нас у всех одинаковые условия, чего уж.
– Ну?
Он шлепнулся на ящик, уперся локтями в колени. А на лице у него проступило какое-то новое выражение. Мне такого еще видеть не приходилось. И понять, что он чувствует, я не могла. Но меня как под дых ударили. И кожа мурашками пошла. А мне нужно пойти помыться и заняться чисткой оружия. В особенности дубинки. И вообще, что я здесь делаю? От него одни проблемы! Как Шелк меня определила к нему в напарники, так неприятности и посыпались!
