Юн чертыхнулся и ударил в ответ. Попал Горму в подбородок. Горму стало больно. Его рука испугалась и похолодела.
Д'Артаньян поднимает свой железный кулак и направляет удар в лицо Юну. Он полон праведного гнева и бьет обеими руками сразу.
Раздался крик Кари. Юн растерялся, выругался и вытер кровь с носа.
— Пощада или смерть? — спокойно спрашивает д’Артаньян, сверля Юна взглядом.
— Хватит! — Марианна вышла из тени. Горм почувствовал на плече ее руку и повернулся к ней.
Перед ним стоит жестокая Миледи.
— Предательница! — кричит д'Артаньян. — Предательница!
Красивое лицо Миледи на фоне золотистых волос становится пунцовым.
— Оставьте его в покое. Мы можем воспользоваться спальней родителей, — сказала она и прошла в гостиную.
Остальные двинулись за ней. Вытирая кровь, Юн злобно косился на Горма.
— Чертов маменькин сынок! — бросил ему через плечо Хокон и закрыл за собой дверь.
Горм поднялся в комнату, которая всегда принадлежала ему. В ней стояли только кровать, тумбочка и стул. На стене висели четыре большие фотографии китов и дельфинов. И изображение Тарзана в джунглях, висящего на дереве на одной руке. Тарзан бледен. Заходящее солнце всегда падает на его набедренную повязку. Если оно светит. Но сегодня солнца нет. Оно плавает где-то в море. Спряталось за дождевыми тучами.
Горм влез на кровать, сорвал со стены изображение Тарзана, смял его и забросил под кровать этот жесткий пружинистый шарик.
Точно так же он поступил и с фотографиями, а потом, не раздеваясь, лег на постель. Может быть, они все четверо поднимутся сюда за ним и силой перетащат его в палатку. На всякий случай лучше не раздеваться.
Оглядев пустые стены, он снова почувствовал в животе камень. От него было больно. Горм не мог припомнить, чтобы когда-нибудь кого-нибудь ударил. А ведь Юн был намного старше его. Никто не победил. Но он хотя бы не потерпел поражения.
Горм положил руку на живот, чтобы унять боль, и увидел перед собой девочку. Она лежала на гравии с окровавленной косичкой. Ничего более позорного он никогда не совершал — он поранил девочку, и у нее текла кровь. Тем же вечером кто-то поставил велосипед возле их изгороди, но это точно была не она. Он даже не знает, как ее зовут.
Ему вдруг захотелось, чтобы она сейчас была здесь. Ее рана, конечно, уже давно зажила. Но он все равно мог бы сказать ей, что у него не было намерения попасть в нее. И было бы хорошо, если б она узнала, что он не проиграл Юну. Если бы она была сейчас в старой палатке, он бы пошел к ней. И пусть остальные делают что хотят.
