Варвара Александровна продолжала без умолку говорить о дочери:
– А главное, она делает поразительные успехи. О, не думайте – при всей моей привязанности, я умею судить о ней здраво! Все, что касается искусства, ей дается легко. С кистью и красками она управляется так, будто ее кто-то специально обучал, а стихи декламирует наизусть страницами, и причем с таким чувством! Я, правда, не подаю вида, что прихожу от нее в восхищение, – поверьте, я не обладаю и малой толикой талантов моей Лизы.
– Возможно, – улыбнулась Голицына, – они достались ей от батюшки?
Шаховская округлила глаза и заговорщицким шепотом произнесла:
– Я в этом очень сомневаюсь... И они обе рассмеялись.
– Во всяком случае, хочу от лица нашей прелестной принцессы Ламбаль, с которой я накоротке, пригласить вас с дочерью к ней на вечер, на благотворительный вечер, – уже серьезно сказала Голицына. – Она устраивает его в пользу приюта для подкидышей в Сент-Антуане. Я рассказывала принцессе о вас. Не отказывайтесь, Ламбаль мила, добросердечна и к тому же лучшая подруга королевы! Это что-то да значит!
– Благодарю от всей души, милая Наталья Петровна. Я польщена. Но вы говорите – с Лизой... А к месту ли придется там моя мадемуазель?
– К месту, уверяю вас, очень даже к месту. Я, конечно, приехала бы с Катрин, но та сильно простыла. И вот еще что – ваша дочь будет играть на арфе.
– Что вы, это невозможно! Инструмент так громоздок. Как его доставить, удобно ли это?
– Послушайте, милейшая княгиня, вы совсем не знаете, что это за чудо – Ламбаль. Она играет на клавесине, лютне, арфе, даже на флейте – да, да! Так что ее дом – это храм музыки, где все есть, чтобы наслаждаться божественным искусством.
– Но игра Лизы так далека от совершенства! Она и выучила-то всего две-три пьесы.
– Этого вполне достаточно, чтобы участвовать в благотворительном концерте. Сама Ламбаль, одетая маркитанткой, будет продавать каждому входящему гостю по билету. Я думаю, – Голицына сделала паузу, – вы не поскупитесь. Это наш христианский долг.
Наталья Петровна заливалась пташкой неспроста. Пригласив богатую подругу в качестве щедрой вкладчицы, она таким образом надеялась завуалировать свое собственное скромное из-за обилия долгов пожертвование.
...В назначенный день и час Голицына заехала за Шаховскими, чтобы вместе отправиться в особняк принцессы. Он находился на окраине города и выглядел весьма обыкновенно, что очень удивило Шаховскую, зато парк был поистине роскошен. Когда карета остановилась и осанистый слуга, вывезенный Натальей Петровной из России, распахнул дверцу, Шаховская услышала громкий пересвист птиц, о чем в Париже уже почти забыли.
