1. предстоит налет еще на одну лавку;
2. она станет тридцать шестой и последней;
3. пострадать должны именно супруги Лаламу-Белен.
Я оказался перед затруднительным выбором. Если бы я сообщил о том, что знаю, мне могли бы не поверить; хуже того, мое открытие не достигло бы цели, заключавшейся не столько в разгадке тайны, сколько в реванше после первого поражения. Поразмыслив минут десять, я решил ничего не предпринимать. И вот теперь мое предсказание сбылось. Но я успел понять и еще кое-что (на мой взгляд, даже более важное): сосчитав на фотографиях упавшие кастрюли и сделав необходимую скидку на некачественную печать и на известное количество кастрюль, порою не попадавших в объектив, я обнаружил, что их количество с большой долей вероятности всегда было одним и тем же, то есть их всегда было пятьдесят три; а это означало, что движение по спирали должно было привести преступника в дом 53 по улице Вольных Граждан, в дом, где я жил!
Я съел рогалик, допил кофе. На колокольне Святой Гудулы только что пробило девять. Дверь «Гудула-бара» открылась. Вошли двое мужчин. Я выиграл.
Быть может!
Глава 6,
в которой инспектор Блоньяр пользуется возможностью наконец прояснить, какие отношения связывают его с Рассказчиком
Как-то раз, примерно за полгода до событий, описанных в предыдущей главе, я сидел у себя в кабинете. Это был ничем не примечательный день в середине зимы, один из тех бесцветных, серо-белых дней, которые я называю бумажными, потому что в такие тусклые дни думаешь: нет, сегодня ничего интересного не случится, и от скуки начинаешь разбирать досье, дописывать отчеты, которые залежались на столе, методично, но без вдохновения выполнять текущие дела. Было около десяти утра. Полчаса как я дописал очередной отчет, который получился весьма кратким: три дня назад на улице *** Гроза Москательщиков совершил свое двадцать третье нападение; и снова, как обычно, не появилось ни единой зацепки, и к предыдущим отчетам добавить было практически нечего. Я закончил отчет, и настроение у меня было неважное. Я нервно открыл новую пачку «Кэллард-Боузер» и нервно пытался разорвать ногтем указательного пальца прозрачную обертку одного из восьми лакричных параллелепипедов, как вдруг зазвонил внутренний телефон.
— Это вы, Блоньяр? Зайдите ко мне на минутку!
Тут не было ничего необычного. Шеф вызывал меня к себе ежедневно или почти ежедневно, а иногда и по нескольку раз в день: я знал его с детства, когда-то он часто проводил отпуск в наших краях, в Н., и дружил с моим отцом. Утро было такое тусклое, что на столе у Шефа уже горела лампа с желтым абажуром. Напротив стола сидел в кресле молодой человек; он встал, нас представили друг другу, и он протянул мне руку.
