– Не без этого, – кивнул твердым отростком головы Вронский. – Половину, если не более, можно без ущерба для сюжета выкинуть, честно говоря. Но вы же знаете, у нас писатели любят тьму своей души на читателя взять да вывалить. Как будто читатель для того деньги платит, чтобы писателю исповедником служить… А вы, я вижу, гвоздок-то неспроста достали.
– Да уж не безмысленно. Хотел Анне Аркадьевне показать образец скобяного промысла, который к делу революции наилучшим образом приспособлен. Вот такие гвоздки, Анна Аркадьевна, помогут делу сокрушения старого мира и подготовке тела для мира грядущих битв.
– Да я и не собираюсь ни с кем биться. Разве это дамское дело?
– Ну, тогда просто так полежите, от радикулита очень хорошо помогает.
– От радикулита? – Вронский протянул переднюю конечность и взял гвоздь. – Двухвершковый?
– Точно так-с! Глаз-алмаз у вас. На один вершок доска, на один вершок торчит. Набиваете побольше и ложитесь аккуратно.
– Крови не будет?
– Обижаете-с!
– А у меня не получилось, – излучил звуковую волну самец Базаров. – На третьем десятке гвоздей доска лопнула вдоль.
– Есть такая проблема, – согласился Рахметов. – Поэтому многие и усовершенствуют мое изобретение, набивая гвозди в толстый войлок, наподобие кошмы, какую купил супруг Анны Аркадьевны.
– Да, купил-с. Со страхом жду, когда велит в нее гвоздей набить, – искривила присоску выпуклостью вниз самка Анна, дав тем самым знать, что ее информация не соответствует действительности, и никаких опасений она на самом деле не испытывает, а чисто шутит. Присутствующие из вежливости немного поиздавали немодулированные колебания.
– А вы не опасайтесь, Анна Аркадьевна! Тело нужно закалять. Давайте я вам покажу, насколько терпимо это мероприятие. – Рахметов взял своей левой конечностью любезно протянутую ему конечность Анны, а правой приложил острие гвоздя к ее коже и слегка надавил вдоль оси симметрии скобяного изделия. – Ну как-с?
– Приятного немного, но терпеть можно.
– Можно-можно, – встряла самка-спутница Рахметова Вера. – Особенно когда лежишь и знаешь, что тем самым страдаешь за народное счастье, приближая светлое будущее.
– Ну, про светлое будущее нам сегодня Базаров уже много наговорил, жаль, что вы не слышали. – Вронский тоже протянул вперед свою конечность. – А позвольте-ка и мне пострадать для народа.
Рахметов с помощью ног придвинул свое тело поближе к Вронскому и надавил своим гвоздем на свободный от искусственной шкуры участок его конечности.
