– Это еще мама собирала, – объяснил он Ольге, когда она захотела узнать, зачем ему столько мусора.
Но что-то насторожило в его тоне, и она задала еще один вопрос:
– А почему твоя мама не держит их у себя?
– У нее негде, – коротко бросил он. – Между прочим, она в праве держать здесь все, что угодно. Эта квартира тоже мамина. – Виталий внимательно посмотрел на Ольгу – или ей померещился тот взгляд?
Нет, никогда не будет жены у Виталия Митрофанова. А если найдется какая, то уж точно не она. Было время, когда – вот глупая – ожидала предложения. Почему? Все просто – Виталий вдруг стал говорить о матери с непривычным раздражением. Ольга увидела в этом знак. Слава Богу, ошиблась.
Господи, спохватилась она, чуть не забыла о том, без чего нельзя приехать в Питер.
Ольга дернула ручку холодильника, который не влез на кухню и громоздился в прихожей. Надо вынуть пакет крабовых палочек. Виталий жаждет получить из ее рук рисовый салат, именно с московскими палочками, именно Бусиновского комбината. Сто лет бы их не ела, поморщилась Ольга. Но сколько еще таких салатов она сделает? И почему? Точнее спросить – зачем? А началось у них все вот как.
– Ольга, – сказала Наталья Михайловна Дорошина, – приедет Тошин сын, отдашь ему пакет документов. Задержись и дождись его. Он, наверно, будет бегать по букинистическим до самого закрытия. Кол-лек-ци-о-нер, – по слогам произнесла она, но Ольга не поняла, чего больше в интонации – осуждения или восхищения. – Кстати, нет ли у тебя или у твоих знакомых старых толстых журналов? Ну, разных там «Новых миров», «Октябрей»…
– У меня нет. Но я спрошу.
– Спроси. Если есть – отдай ему. Он обрадуется.
– А… ему зачем? – осторожно поинтересовалась Ольга.
– Чего-то не дочитал, наверно, – фыркнула Наталья Михайловна.
– Но все хорошее давно вышло отдельными книгами, – удивилась Ольга.
– Виталий ищет то, что не вышло, – строго сказала начальница. Она тотчас уткнулась в бумаги, давая понять: она ничего не собирается обсуждать с Ольгой.
Ольга пожала плечами – да что такого распрекрасного могло не выйти, но не стала допытываться.
– А Тоша, этот Антон, кто он? – любопытство подзуживало.
– Тоша? Ах, хотела бы я, чтобы это был он, – засмеялась начальница, не поднимая головы. Но по тому, как дрогнул бархатный бант на волосах, собранных в «дульку» на затылке, Ольга поняла, что начальница хотела поднять голову, но передумала. Слишком много чести отрываться от дела на болтовню подчиненной. – Тоша, на самом деле Антонина Сергеевна, его мать. Моя подруга.
