– Нет, мама. – Виталий аппетитно облизал вилочку для торта.
– Кстати, вы, Ольга, не едите этот восхитительный торт только потому, что боитесь поправиться? – спросила Антонина Сергеевна.
– Нет, меня вполне устраивает мой вес. Если я очень сильно похудею, то у меня будут торчать кости, – сказала она.
– Да, если вы сильно похудеете, у вас они будут торчать. Особенно вот здесь. – Длинные пальцы со следами начавшегося артрита на первых фалангах шарили там, где должна быть ключица. Но неудачно – не смогли прощупать кость под слоем жира.
До самого конца долгого обеда Ольга ни о чем не могла думать, кроме как об этом конфузе. Надо же, какой дурочкой она выставила себя перед матерью Виталия.
– Ты ничего не хочешь мне объяснить? – спросила она, когда они вышли от его матери и по лестнице поднимались к нему на третий этаж.
– Нет, как-нибудь после, – отмахнулся он. – Дай отдышаться. Снова переел.
Она вздохнула. Ей надоели его стенания насчет собственного веса.
– Я знаю. Я похож на борова. Но ничего не могу сделать с собой. Толстею, что бы ни ел.
– Если бы ты не ел, то не толстел бы, – фыркнула она.
– Меня кормит мама. Она говорит, что по аюрведе – капха-личность только тем и занимается, что усваивает и накапливает все подряд, что в нее попадает.
– А питта-личность? – спросила Ольга.
– Никогда не интересовался, – бросил он.
– Понятно. Придется самой, – заметила она, чувствуя, что эта фраза странным образом задела ее.
– Не советую, – сказал Виталий, ухватившись за перила. Ольга вдруг заметила, какие пухлые у него пальцы. – Для обычного обывателя это учение не годится.
– Значит, я обычный обыватель? – с обидой в голосе переспросила Ольга.
– Я бы сказал. – Он подтянулся на одну ступеньку и бросил: – Вы с мамой отличаетесь друг от друга. То, что подходит ей, не годится тебе.
– Я рада. – Ольга произнесла короткую фразу и услышала в своем голосе раздражение.
– Но для меня вы, – сказал Виталий, – похожи.
– Чем это?
– Вы обе мне нужны. Вы заботитесь обо мне. По-своему. Мне это важно.
Она смотрела на него снизу вверх, видела, как напрягается ткань на бедрах, когда он переставляет ногу на следующую ступеньку.
А он… противный, вдруг подумала она, эти бедра, как у мамочки, и вообще в нем есть что-то бабье, если посмотреть со стороны.
Ольга почувствовала себя такой чужой на этой лестнице, такой одинокой, как будто забрела не туда, куда собиралась. Она стояла и слушала его тяжелую поступь, его сопение. И думала: долго ли еще она будет ездить сюда?…
