Дарка бесцеремонно вырывается и дерзко заявляет:
— Не нужны мне никакие развлечения! Я сейчас же ухожу! Я ухожу!
Все смущены. Почему? Почему уже домой? Что случилось? Разве она не понимает шуток?
Дарка едва сдерживается, чтобы не ответить что-нибудь обидное…
— Мне надо написать письмо домой.
Смешно! Разве это так срочно? А завтра? А послезавтра?
— Нет! — Дарка упрямо стоит на своем. Письмо она должна написать сегодня.
Но девушка может заблудиться!
Это верно.
— Я вас провожу. — Олимпка хочет взять на себя роль провожатой.
— Нет! Не надо! — не принимает ее учтивости Дарка.
Лидка хихикает в кулак.
— Пусть «доктор» Ивонко проводит Дарку! Они хорошая пара!
— Будет, деточка, оставь ее в покое! — слишком уж по-матерински бранит хозяйка языкатую дочь.
Дарка окидывает взглядом присутствующих и видит, очень ясно видит, что тетка Иванчук еле сдерживается и вот-вот разразится громким хохотом.
Очки Цыганюка смотрят прямо на Дарку. Какая мысль прячется за этими стеклянными глазами? Смеется ли он над ней или держит ее сторону? Ивонко опустил голову на грудь. Он, должно быть, здорово покраснел, если даже на рубашку лег розовый отсвет от лица. Чувствует ли этот крестьянский сын, что здесь смеются и над ним? Составить «пару» из двух деревенщин — разве это не насмешка?
— Может быть, я покажу вам дорогу? — раздается низкий ленивый голос Цыганюка.
Дарка не знает, что это — благородство, симпатия, сочувствие или призыв к новым насмешкам? Откуда Дарке знать это?
— Я не хочу… не хочу! — огрызается она. — Если уж меня должен кто-нибудь проводить, так я попрошу пана Рахмиструка!
Да! Нарочно! Назло всем, кто хотел смутить ее, навязав ей, мужичке, в провожатые мужика, всем, кто хотел унизить ее этим. А теперь что?
Теперь все ревут, как сумасшедшие:
— А… а… а!..
Но все это не смущает Дарку. Только бедный Ивонко купается в собственном поту.
На улице, куда уже не доносятся ненавистные голоса, Дарка приходит в себя. Теперь ей не от кого бежать, не к кому спешить. С сизых лесов Цецина долетает ласковый ветер. Дарка подставляет под его крылышко разгоряченное лицо и чувствует, как вместе со свежими, холодными его поцелуями к ней возвращается спокойствие.
Еще, еще, ветерок! Так хороши твои ласки!
Солнце после горячего полдня подвинулось на край неба и теперь греет, но не печет. Ивонко предлагает путь напрямик — через холм: «Хорошо ли? Ведь холм крутой». — «Ну и пусть», — соглашается Дарка, ей даже нравятся всякого рода опасности и препятствия. Они взбираются на самую вершину холма, затем Ивонко начинает первый спускаться по глиняным уступам. Не будь Ивонко крестьянским сыном, знал бы, что прежде всего надо помочь сойти «даме».
