Учитель был несправедлив. Четыре года подряд список учениц всегда составляла она, потому что у нее был почерк лучший в классе, а возможно, и во всей женской гимназии. Никто ничего не сказал, но чувствовалось, — класс недоволен поступком учителя. Все знали, что Романовской нанесено моральное оскорбление и что права она, а не учитель. Но все молчали.
Мигалаке написал на доске названия новых учебников и тем для пятого класса. Ученицы переписали их в свои тетради. Урок подходил к концу.
Впечатления от первого дня занятий не были ли плохими, ни хорошими. Они были тяжелыми. Так говорило Дарке сердце.
Первое воскресенье в городе пришлось на теплый, уже пронизанный осенним воздухом день.
Солнце покачивалось над землей, и сердце в груди было устлано чем-то шелковисто-мягким. Лидка кружит по комнате, словно пчела по лугу. Дарка приводит в порядок длинные, непокорные волосы.
— Ты не будешь завиваться? — спрашивает Лидка. Вся ее голова в мелких смешных кудряшках.
Дарка только поднимает на нее удивленные глаза:
— Зачем мне?
Она хотела бы ответить, что ей не нужно прижигать волосы, Данко летом и так назвал их прекрасными. Погладил их (да, Лидуся!) своей рукой и сказал, что они очень красивы, просто прекрасны. Но где же Лидке это понять?
Тогда Лидина мама с белым, будто тесто, лицом говорит:
— У Даруси такие хорошие волосы, что грешно их палить…
Хозяйка выходит из комнаты, и Лидка опять обращается к подруге:
— Послушай, у тебя нет пилочки для ногтей? Послушай, тебе надо немного больше следить за собой. Посмотри на свои чулки! Почему ты не купишь розового лака для ногтей? Живи я на «станции» да будь у меня свои деньги, ты бы посмотрела, какой бы я стала дамой!
Дарка не отвечает. Сказать, что Лидка совсем неправа, тоже нельзя.
По дороге в церковь Лидка не переставая тарахтела (а говорить она любит, ох как любит!), рассказывала, что у учителя Гушуляка в горле стеклянная трубка, что брат Ореховской живет в Галиции, во Львове, и, наконец, самое важное для Дарки — что женская гимназия ходит в церковь вместе с мужской.
«Данко… Данко… Данко…» — всю дорогу пело Даркино сердце.
Возле гимназии стояла толпа мальчиков в синих мундирах, и сердце у Дарки забилось так, что стало больно. Где ж Данко?
Его не было.
«Он всегда аккуратен, — успокаивает себя Дарка, — никогда не опаздывает, но никогда и не приходит первым».
Данко вышел из скверика. От волнения у Дарки даже слезы выступили на глазах. Даже в этом море синих мундиров он был красивее всех. Может быть, еще красивее, чем там, дома. Ведь только теперь, на фоне всех этих чужих лиц, можно оценить, каким чудесным он был и остается. Данко сразу увидел Дарку и издали поздоровался с нею серьезным взглядом.
