Но больше всего мне понравилось сказанное внучкой одного из рыбаков рыбсовхоза: у Оксаны Петровны не было младшего сына!!!
Словом, а был ли мальчик?
Кстати, городок этот приморский бреднями богат до неприличия. Бабы еще болтали про секту, что у них была несколько лет назад. В секту вступали подростки, а через месяц – исчезали. Их тела находили в море. У них были вскрыты вены и вырезаны сердца! Ужас и бред.
Надеюсь, мое письмо вы прочли не на ночь, потому что в этом случае кошмары вам гарантированы.
Напишите мне про Учителя, пожалуйста! Я очень, очень скучаю по нему!
Пока, Паша. Передавайте всем привет, только прошу тебя и заклинаю – не рассказывайте никому, что я тут вам написала, а то стыдно.
Я скоро вернусь!
Люба».
– Знаешь, Пашенька, откуда все пошло-поехало? Мы все знаем, это нам дано от предков, как генетическая память. Атавизм сознания. Только вот люди простые не хотят вспоминать, не ищут правды. Да зачем им она, когда кушать хочется, женщину хочется, телевизор хочется, денег хочется! Им некогда, они «нормально жить» хотят, «нормально отдыхать».
Учитель опустил свою ужасную круглую голову без подбородка и посидел так немного, будто сожалея о неразумности человеческих созданий. Седов поглядывал на него в зеркало заднего вида, смутно надеясь уловить слово, взгляд, жест, нечто, что снова бы разбудило его третий глаз.
После смерти Паше казалось, что окружающее он видит сквозь мутное стекло, а возвращать ясность восприятия не хотелось. Притом телом Паша был вполне здоров: рана под лопаткой почти затянулась, беспокоил лишь зуд, возникающий временами и свидетельствующий о процессах заживления. Но пережитое в вечности смерти, куда Седов заглянул одним глазком, заглушало все земные мысли и чувства. Он часто думал теперь, что, пьянствуя, стремился именно к этому сладкому сну смерти, и ему очень хотелось бросить эту дурацкую секту, чтобы снова вернуться к бутылке.
В конце концов, какое ему дело до всей этой белиберды? Почему он должен заботиться о людях, которые дают себя одурачить? Они не овцы, а он не пастырь. Но что-то продолжало держать его возле Учителя, может, просто нежелание принимать решение. Так продолжалось уже с полмесяца.
Сейчас он вез ужасного человека в город, на очередное собрание, и, когда Учитель начал говорить, Паша удивился, потому что это было впервые.
Учитель заговорил снова:
– Думаю, Пашенька, что ты не раз замечал противоречия, возникающие между твоим мозгом и твоим телом. Думаю, что, когда ты был совсем юным зверьком, твои животные инстинкты умели управлять мыслями, но с возрастом ты стал все чаще подавлять желания плоти, следуя велениям разума. Почему голова и сердце никогда не говорят одно и то же?
