Поначалу равнодушие жены к его успехам Бориса не трогало, но со временем он ощутил потребность в признании своих заслуг, в уважении со стороны женщины, с которой делил постель и которая жила за его счет. Этого не было. Недопонимание разжигало ссоры, все чаще перераставшие в настоящие скандалы, и однажды Борис услышал в свой адрес:
– Ты всего-навсего плебей. Цепкая деревенщина.
И это задело его до самых печенок как раз потому, что было правдой.
Вскоре он бросил Инку и женился на Аньке. Родители жены помогли молодой семье, подарив квартиру в самом престижном доме города, как раз напротив здания мэрии. Да и загородным домом, купленным через три года уже на Борисовы деньги, можно было гордиться вполне!
Теперь Борис занимал должность заместителя директора по маркетингу Гродинского химического завода. Уровень жизни поддерживать помогал контрольный пакет акций заводика по розливу уникальной минеральной воды в Курортном. Пакетик этот Борису удалось урвать благодаря знакомствам и незацикленности на соблюдении законов.
* * *
В своем кабинете, в своем «мерседесе», в своей квартире, на беспрерывных банкетах он чувствовал себя большим человеком, непререкаемым авторитетом в любой области.
Свои суждения Борис привык излагать насмешливым тоном и стремясь не просто поумничать, но и царапнуть собеседника. Любил, ковыряясь зубочисткой в дупле зуба, побороться за нравственность, отчитав кого-нибудь из молодых сотрудников за джинсы или яркий макияж. Призабыв об обстоятельствах собственной жизни, возмущался разводами в семьях подчиненных.
В новой семье Бориса ценили и уважали. Его тесть сам из народа вышел, не корчил из себя интеллигента. Поднялся по крутой партийной лесенке, и шаловливые ветры перемен не сумели сдуть его со взятых нахрапом высот. Что же касается жены, то и тут Борис был доволен. Анька была девушкой яркой, эффектной, недешевой, но при этом интересы имела вполне земные: тряпки, еда, подружки-гулянки, дети. Для общения с окружающими ей хватало осовремененного словаря Эллочки-людоедки, самыми ходовыми выражениями в котором были: «Почем?», «Где брала?», «Круто!», «Вау!» и «Говно!».
И только каждый раз, после визита к бывшей жене и бывшему сыну, Борис ощущал некоторую удивительную для его натуры неуверенность.
Плевался после, клялся больше не приезжать, но все равно он не мог удержаться и ехал в ту скромную квартиру, где много лет назад его, неотесанного первокурсника, приветливо встретили родители Инны. За их столом оробевший Борис впервые взял в руки столовый нож, впервые услышал, как люди говорят без мата. Да и о чем говорят! О книгах, о живописи, о природе, о политике. Ему показалось тогда, будто мир вокруг него стал шире, больше, разнообразнее, удивительнее.
