– Как его имя? – спросил генерал. – Третьего дня у меня будет встреча с этими патриотами. Хотелось бы знать.
– Его зовут Дмитрий Кандауров.
– Я запомню. А вас, Викентий Павлович, приглашаю недели через две на торжественный банкет: прибудет английская миссия наших союзников, будем их чествовать в ресторане «Гранд-отеля». Накануне пришлю вам приглашение.
– Благодарю, – поднялся, прощаясь, Петрусенко. – Непременно и с радостью.
Генерал тоже поднялся, пожимая руку, широко улыбнулся:
– Но это когда еще будет! А сегодня вечером, в девять часов, жду вас с супругой там же, в «Гранд-отеле», на небольшое торжество частного порядка. Пришлю за вами автомобиль.
* * *
Вестибюль «Гранд-отеля» был таким же, каким запомнил его Викентий Павлович: кресла в нишах, фикусы, пальмы. А вот лиц знакомых не оказалось: и за стойкой портье, и управляющий, вышедший к ним, и встречавший у входа в ресторан метрдотель – все другие. Казалось бы, не так много, шесть лет прошло, как он вел здесь расследование… Но если в стране нет стабильности, то и людей срывает с привычных мест ветер событий…
Людмила Илларионовна легонько сжала руку мужа, на которую опиралась:
– Это здесь Митя бегал в шапочке посыльного?
– Верно, – улыбнулся он жене, которая знала и помнила все дела, что раскрывал ее муж. И уж конечно, это очень интересное тройное преступление в «Гранд-отеле». – Вот здесь лавировал между медицинскими светилами, которым и в голову не приходило, что служка понимает и по-французски, и по-английски… Только тогда здесь хоть и преступления совершались, но было потише!
В вестибюле было много людей, в основном военные, но и штатские гости тоже. Курили, смеялись, жестикулировали. Атмосфера была совершенно дружеской и неформальной хотя бы потому, что младшие чины не козыряли старшим, просто кивали или пожимали руки. Викентий Павлович увидел кое-кого из давних знакомых, но поговорить не успел – пригласили в банкетный зал.
Через час Людмила Илларионовна спросила мужа:
– Викеша, я так и не поняла, что же мы празднуем?
Он тоже не понял. Когда ехали сюда, думал, что будет отмечаться какое-то событие. Тосты, однако, произносились не конкретные: за белое дело, за Добровольческую армию, за отвагу ее командиров – называли поименно, за поход на Москву, восстановление монархии…
– Видимо, мы все еще пользуемся любым случаем, чтобы отпраздновать харьковское победное лето, – улыбнулся он жене. – Однако расстояние между тостами сокращается слишком быстро, вот уже эмоции перехлестывают.
