– Теперь можно идти, – объявил Валентин, удовлетворенный покорностью гостей. – Талаш как раз на месте. Примет вас.
Чтобы скрыть улыбку, Марат сделал вил, что раскашлялся. Примет. С таким почтением говорят о министре, который, изнемогая от дел государственных, все же снизошел до рядового посетителя. Хорошо слово. Просителю сразу становится ясно: своей никудышной просьбишкой он отрывает от дел чрезвычайно занятого человека. Вот и Талаш, решающий глобальные проблемы партизанского движения вынужден будет принимать невесть кого. Как бы от расстройства не забыл нацепить корону и накинуть мантию…
Следующий партизан появился не так бесшумно, как Валентин. О его приближении оповестил треск кустов и тяжелое дыхание. Чуть ли не под ноги Валентину выкатился приземистый, розовощекий толстяк в камуфляжном костюме, который едва не лопался по швам.
– Валик, ты ползунов не видел?
– Я пока не приставлен твои припасы охранять. Не видел.
– Эх, чтоб им пусто было! – толстяк рухнул на четвереньки и принялся ползать по мху, высматривая что-то под кустами. – На минуту оставил, а они, падлы котел перевернули и деру дали…
– Это наш повар Ваня Пирожок, – представил толстяка Валентин. – Раззява, каких свет не видывал, но готовит отлично.
– Чем дальше в лес, тем толще партизаны – прошептал Антидот на ухо Марату.
Вербицкий хотел ответить своей искрометной ответить шуткой, но придумать ничего не успел. Из-за кустов донеслось треньканье гитары и приятный баритон запел:
Коммунисты мальчишку поймали,
Потащили его в КэГэБэ.
Ты откройся, кто дал тебе книгу
Руководство к подпольной борьбе?
Ты зачем совершал преступленья
Клеветал на наш ленинский строй?
– Срать хотел я на вашего Ленина, —
Отвечал им герой молодой.
Сердце Марата радостно затрепетало. Он слышал эту диссидентскую песенку в исполнении своего любимца Бориса Гребенщикова. Лучшей рекомендации дестабилам и придумать было нельзя. Они могли бы зваться по-другому, могли преследовать самые разные цели, быть воплощением самого дьявола, но для Вербицкого эти парни моментально стали своими. Может, это выглядело наивно и опрометчиво, но теперь Марат полностью доверял лесным братьям. Плохие люди не станут петь хорошие песни. Точка.
Еще через несколько шагов кусты и деревья расступились. Певец устроился на пеньке у края расчищенной от деревьев поляны и, не обращая внимания на гостей, продолжал напевать о злобных коммунистах и смелом пареньке. Длинные волосы исполнителя были перехвачены потертой зеленой лентой. На бледном, покрытом россыпью веснушек лице застыла мечтательная улыбка. Всю одежду этого дестабила составляли длинные шорты цвета хаки, желтая майка без рукавов, да резиновые тапочки. Гитара его была очень старой и постоянно расстраивалась. Парень то и дело останавливался. Высунув от сосредоточенности язык, подкручивал колки и начинал петь сначала.
