— Это бесполезно! Вы же видите?
Бесполезно!.. Белокурая головка, пухленькое тельце, — все это лежало теперь разбитое на какой-нибудь окровавленной скале, под угрозой потока…
— Оставьте меня!.. Оставьте меня умереть здесь! — стонал де Мирамар.
— Если вы хотите спасти других, то надо идти!.. Идти быстрей! — шептал пастух. — Еще немного, и мы не сможем перейти вброд.
Он указал рукой на точку, где между сближающимися скалами прорывался водный поток. Его порывистые струи вырисовывались белой нитью на черной скале.
Макс выпрямился. Его энергичный голос прозвучал резко и отчетливо.
— Будем пытаться спасти тех, которые остаются… Вода поднимается!
Старый Ганс схватил ученого за руку и толкнул его вперед.
— Скорей!.. Надо идти!
На крутизне отвесных скал началась страшная борьба, исполненная ужаса и мук, от которых ныли все суставы.
Над людьми, качалось, навис непроницаемый мрак. Они шли, ничего не видя перед собой, кроме камней, которые им надо было перейти; ничего не слыша, кроме рокота бушующей воды. Они не чувствовали больше боли ни в истерзанных ногах, ни в руках, из которых сочилась кровь. Сколько времени шли они таким образом? Сколько времени Макс и Губерт тащили неподвижное тело матери? Неужели соседние предметы уже окутывались сумерками? Пастух не переставал высчитывать расстояние, которое отделяло их от брода. И каждую минуту его отрывистый голос молил:
— Скорей!.. Скорей!.. Идемте!..
Тропинка начала спускаться к ручью, стекавшему на нижние затопленные террасы.
Узкая полоса неба, видневшаяся между скалами, исчезала в сумерках, придавая ущелью еще более мрачный вид.
— Наконец-то поток! — прошептал пастух.
Снизу поднималась какая-то черная пелена, разделяя оба склона. Беглецы миновав их один за другим, поддерживая женщин и погружаясь по колено в воду. Наконец они перебрались на другую сторону. Ужас дня казался бесконечным…
Над их головой открылось небо и замерцали звезды. Значит, на обреченной Земле свет еще не угас. Направо поднимался высокий ледник, блестевший тусклой белизной. Они почувствовали под ногами более отлогий скат и поднялись еще выше, спотыкаясь и еле волоча разбитые ноги. Внезапно покрытый травою склон исчез. Между молочно-белыми вершинами, под звездами снова показавшегося неба, раскинулась зеленая долина.
— Долина Сюзанф! — объявил пастух.
Вскоре они услышали, как он закричал:
— Это вы, Инносанта? О! Вы хорошо сделали, что вышли нам навстречу.
Ему ответили неясные возгласы. Ивонна почувствовала, как ее схватили чьи-то сильные руки, женский голос, громкий и ласковый, говорил:
