Рен Эверон еще долго с нехорошим подозрением следил за неподвижно стоящим эльфом, однако Тирриниэль не сделал попытки догнать Эланну или извиниться за свой резкий тон. Он, казалось, даже не дышал, пока неотрывно смотрел на клубящуюся под ногами бездну. Только кулаки сжал с такой силой, что перила под ними жалобно хрустнули, да прикрыл нещадно горящие веки, чтобы сгустившаяся темнота не испугалась его жутких глаз.
Наконец, он прерывисто вздохнул и встряхнулся, словно избавляясь от наваждения, а потом резко отвернулся и быстрым шагом направился прочь. К Южному крылу, где так остро сейчас нуждались в его помощи. Так и не заметив одинокой молчаливой тени, пристально наблюдающей за ним из непроглядного мрака.
В Южном крыле снова царила неестественная тишина. Было настолько тихо, что Тиль, возвращаясь, даже смутно начал надеяться на то, что Бел все-таки вернулась. Однако увидел у приоткрытых дверей напряженных стражников Эланны и тут же понял, что ошибся.
Кажется, эта часть Дворца просто была ошеломлена недавней музыкой. Слишком уж невероятно было слышать ее здесь. И слишком ценили алиарцы Владеющих Голосом, чтобы позволить себе нарушить волшебное мгновение тишины после того, как невидимая флейта умолкла.
Равнодушно пройдя мимо почтительно склонившихся эльфов, Владыка Л'аэртэ плотно прикрыл за собой дверь, молча кивнул Ташу, как раз дежурившего в коридоре, а затем быстрым шагом направился в дальнюю комнату, существование которой до сих пор оставалось для алиарцев тайной за семью печатями.
Она была сравнительно небольшой, эта запретная комната, всего пять на пять шагов, что для привыкших к простору эльфов могло бы показаться кощунственным. Однако ее единственному обитателю большего и не требовалось - молодому, но уже смело разросшемуся белоснежному Ясеню пока было рано показываться на глаза посторонним.
Остановившись на пороге, Тиль, как и всегда, почтительно наклонил седую голову, отдавая дань покровителю своего Рода, которого они рискнули незаметно пронести в этот мир. Затем снова выпрямился и с теплой улыбкой посмотрел на могучий ствол и густую серебристую крону Дерева. Просто удивительно, что Ясень смог так быстро прижиться. Невероятно, что он согласился принять эту землю, как родную. Немыслимо видеть и понимать, что в самом средоточии силы чужого Владыки вдруг проросло и активно развивается крохотное семечко, в котором все Л'аэртэ неизменно черпали свою силу.
