…Спустя пять дней после их последнего телефонного разговора и неудачных попыток связаться с Брэндом, Клеа забила тревогу. Прошло еще тринадцать дней, прежде чем официально сообщили, что Брэнд покинул Грецию. Он въехал на территорию Ирака более двух недель назад через границу с Кувейтом и зарегистрировался в старом багдадском отеле, который когда-то был любимым местом встреч иностранных бизнесменов. Несколькими днями позже он выехал из отеля. Но никто не знал, куда он отправился.
Оставалось только ждать. Но время шло, а Брэнд все не выходил на связь.
А затем в ее офисе появились мужчины в черных костюмах. Клеа попыталась убедить их: нет ничего подозрительного в том, что ее муж поехал в Ирак. В конце концов, Брэнд зарабатывал себе на жизнь торговлей древностями, любовь к которым появилась у него во время службы в элитных войсках специальной авиадесантной службы Австралии в Ираке. Но было унизительно признавать: он не сказал жене о том, что собирается туда поехать. Поэтому Клеа решила не рассказывать этим людям о ссоре, которая произошла между ними во время их последнего разговора.
После того как призрачные люди в черных костюмах ушли, Клеа по совету отца и благодаря его широким связям наняла детективов, чтобы найти пропавшего мужа.
Она не переставала думать о нем ни на минуту. И двое одинаковых часов на стене ее кабинета были тому подтверждением — одни показывали время в Америке, другие — в Багдаде. Клеа постоянно думала о том, чем он занимается в данную минуту. Она хотела, чтобы ее муж вернулся. Хотела знать причину его исчезновения. Настоящую причину. Не предположение, что он бросил ее ради другой женщины. А ведь именно к такому выводу сначала пришли детективы. Новость о том, что в пустыне найден сгоревший внедорожник, испугала Клеа. Но она упрямо цеплялась за собственное убеждение: если бы Брэнд был мертв, она бы почувствовала это сердцем.
Клеа требовала неопровержимых доказательств.
И лишь когда девять месяцев назад ей принесли его обручальное кольцо, мечты Клеа рассыпались в прах, надежды сгорели дотла.
Идея завести ребенка стала ее спасательным тросом в пучине горя. Беременность вернула ее к жизни. И пусть не к той, которую она мечтала разделить с Брэндом… Но все же такая жизнь была лучше, чем погружение в завладевшие ею отчаяние и безнадежность…
И вот сейчас Брэнд стоит перед ней и обвиняет в том, что она его забыла! Вместо того чтобы обнять, он ведет себя как самая настоящая сволочь. И он не собирается ее выслушать!
