— Вы не знаете профессии, — сказал Пален. — Не слишком ли много ответственности вы на себя берете?
Я ответил, что все будет хорошо и что я ищу работы. Пален покачал головой и попросил посылать ему ежемесячно отчеты, чтобы знать, как я справляюсь.
Мое первое публичное выступление для меня было равносильно посещению геенны огненной. Смотреть на меня собрался весь город. Я не знал, как разместить истцов, в какой момент попросить их выйти, короче, не знал самых элементарных вещей, я волновался, делал грубые ошибки и чувствовал себя как девушка на первом балу. Потом мне сказали, что я действительно произвел впечатление человека, с делом незнакомого, но решения вынес правильные.
В течение первой недели я разделался с теми делами, которые требовали тюремных приговоров. Разбирая некоторые из них, я понял, какую роль играл во многих из этих дел Мизрах, вызвал его в суд и осудил на шесть месяцев тюрьмы. Совет мировых судей и Сенат подтвердили вынесенный мною приговор. Раввин сообщил мне, что многие бедные евреи приветствовали приговор, хотя и притворялись опечаленными, поскольку боялись Мизраха.
Я работал как лошадь, больше, чем работал когда-либо, до или после, и часто ночью засыпал на стуле за письменным столом. Но через семь месяцев я послал Палену отчет обо всех законченных мною делах, кроме двадцати, по которым преступников обнаружить не удалось. Пален пригласил меня приехать в Петербург.
Я ожидал какого-нибудь эффектного признания моих заслуг, благодарности, быть может, но Пален встретил меня прохладно. Он протянул мне пачку бумаг, сказал, что это жалобы на меня, и спросил, что я могу сказать по этому поводу.
— В каждом деле есть осужденная сторона, и сторона эта, как правило, приговором недовольна. Жалоб может быть столько же, сколько и дел.
Пален со мной согласился. Мы еще немного побеседовали, и он спросил у меня, не хочу ли я перевестись в Департамент Министерства юстиции, добавив, что этот департамент является гвардейским корпусом министерства. Поблагодарив его, я отказался, объяснив, что служба в таком месте гораздо ближе по сути к службе чиновников.
— В таком случае чего бы вы хотели — чин или награду?
Я поблагодарил еще раз и опять отказался и от первого, и от второго.
— Почему?
— В соответствии с законом вы можете предложить мне чин коллежского асессора или Станислава 3-й степени. Но в моем возрасте становиться коллежским асессором смешно, равно как и получать Станислава, поэтому лучше пусть будет как есть. Кроме этого, я верю, что награждать судей неправильно, что и нашло свое выражение в судебном уложении.
