[161]У Иерусалима, где жил и проповедовал Христос, не было Равных по духовному потенциалу целей. Только туда могла быть направлена вспышка народного энтузиазма, способная в итоге сформировать успешный крестовый поход и убедить людей рискнуть жизнями или хотя бы просто покинуть своих любимых. Какими бы ни были долгосрочные планы лидеров крестоносцев, призыв к нападению на Египет никогда бы не завоевал популярности в Западной Европе. Выбор Виллардуэном термина «заморский» был удачным обманом, поскольку в понимании обычного рыцаря, оруженосца или пехотинца автоматически символизировал Святую Землю, воодушевляя с радостью присоединиться к крестоносцам.
Кроме того, умолчание о направлении крестового похода было вполне разумно с точки зрения стратегии. Мусульманский мир после смерти Саладина пребывал в некотором смятении. Правители Каира, Алеппо и Дамаска стремились занять господствующее положение над своими соперниками. Франки были хорошо информированы об этих неурядицах и понимали, что такую ситуацию стоит использовать. Заранее намеченное нападение на одном участке вполне могло заставить мусульман отложить распри и подготовиться к серьезной обороне. К тому же сам Египет находился в далеко не лучшем положении. На рубеже XIII века Нил пять лет подряд не разливался, что привело страну к нищете и голоду.
Наконец, надо было учитывать и дипломатические аспекты. Между Иерусалимским королевством и мусульманами Сирии было заключено пятилетнее перемирие. Гунтер из Пайри отмечал, что именно это соглашение было одной из причин решения атаковать Египет, а не Иерусалим.
«Они [крестоносцы] решили… плыть к Александрии, что в Египте, дабы напасть на нее. Они избрали это направление, поскольку в то время в заморских землях действовало перемирие между нашим народом и варварами. Наши не могли нарушить соглашение, на которое пошли по доброй воле».[162]
В начале XIII века и христиане, и мусульмане на Святой Земле пребывали не в лучшей военной форме, а потому им требовалось время для отдыха и перегруппировки сил. Обе стороны старались соблюдать такие перемирия, поскольку нарушения привели бы к лишению смысла подобных договоров в дальнейшем. Однако вторжение в Египет условиями перемирия не оговаривалось, что давало христианам возможность действовать в пределах буквы договора.
Наряду с дипломатическим фактором еще одной причиной выбора Египта в качестве объекта нападения служило превосходство западных мореходов. Мусульманский флот по сравнению с венецианским был заметно слабее. Сирийские мусульмане, правившие страной с конца 1160-х, принадлежали сухопутной культуре кочевников, считавших мореплавание опасной забавой, которую лучше предоставлять преступникам. И действительно, многие моряки на мусульманском флоте были каторжниками. Арабская пословица «Лучше внимать верблюжьей вони, чем рыбьей молитве» вполне удачно отражает подобное отношение. Саладин попытался создать свой флот, однако ограниченность в ресурсах и недостаток морского опыта практически свели его усилия на нет. Основная часть его флота была захвачена при осаде Акры в 1191 году. Масштаб бедствия был таков, что наследники Саладина ко времени Четвертого крестового похода еще только предпринимали попытки по восстановлению морских сил.
