К рассвету она уже была совершенно измученной. Ни один мужчина, никто не имел права так поступать с ней! Ни один мужчина не стоил этого! У нее была своя жизнь, свободная и независимая, такая, какую она сама себе выбрала! А когда она откроет собственное агентство, эта независимость будет полной. Она шла своим путем к заветной цели и не нуждалась ни в каком мужчине!
В восемь часов утра раздался звонок в дверь. Невыспавшаяся, липкая от пота, Нина, еле волоча ноги, потащилась вниз по лестнице.
Кто там?! — завопила она в дверь.
Джон.
С тихим стоном она уперлась лбом в старую сосновую дверь, почувствовав ее прохладу и слабый заплесневелый аромат. Но облегчение было недолгим. С другой стороны двери стоял Джон! Что делать?
Совершенно спокойным голосом он попросил:
Нина, откройте дверь. Нам нужно поговорить.
По-моему, вы выбрали для этого неподходящее время, — ответила она, крепко зажмурясь.
Он не ответил. Если бы это не был Джон, она могла бы предположить, что гость уехал. Но это был Джон!
Спустя минуту он попросил снова тем же тихим голосом:
Нина! Откройте дверь, Нина! Пожалуйста!
Если бы не его тон, она бы тотчас же ушла.
Но даже толщина двери не могла скрыть тихую требовательную интонацию. Но не только. В голосе его послышались нотки мольбы.
Чувствуя, что совершает огромную ошибку, но не в силах ее избежать, она тихонько вздохнула, немного отступила назад и приоткрыла дверь.
Джон проскользнул в образовавшуюся щель. Следя за ним, она почувствовала себя окруженной дикими картинами, терзавшими ее всю ночь. Вид его футболки и шорт ничуть ее не успокоил. Она смотрела на его сильные, мускулистые ноги, поросшие темными волосами, и это зрелище возбуждало ее.
Я принес вам пончики, — спокойно сказал он, не глядя ей в лицо.
На Нине была только короткая простая сорочка, которую она надела на ночь, и больше ничего.
Я еще лежала в кровати, — объяснила она. Обычно в таком виде она никогда никому не открывала. Но сейчас она не контролировала себя, была на пределе. — Этой ночью я плохо спала!
Теперь он поднял глаза. Удивительно, но очков на нем не было, он был, как и она, весь потный. Мокрые и взъерошенные волосы торчали во все стороны.
Я бежал! — Его янтарные глаза были полны решимости. — Я думал, мы успеем поговорить!
Не знаю, смогу ли я.
Желание было написано у нее на лице, и Нина это понимала, но скрыть не могла.
Казалось, Джон заметил ее безуспешные попытки оставаться спокойной и боролся с собственным желанием примерно с тем же успехом, что и она. После минуты тишины, показавшейся обоим вечностью, он пробормотал:
