Следом пришлось арестовать ведущих конструкторов артиллерийских и авиационных химических боеприпасов, специалистов по боевым отравляющим веществам — В.В. Фенина, М.Г. Пименова, Н.Н. Захарова, В.С. Зайкова, инспектора химической подготовки РККА Н.В. Баташева. Начальник ВОХИМУ Я.М. Фишман, рапортуя о «ликвидации последствий вредительства» в химическом ведомстве, сообщал:
«1-е вредительство было в старом Химкоме, возглавляемом Ипатьевым. По показаниям профессор Шпитальского, стремились иметь на вооружении сложный противогаз Т-4. Командование провело на вооружение противогаз Т-5 (ныне «БС»), несложный в производстве. Состав НТК обновлен и коммунизирован;
2-е вредительство было по линии МПУ ВСНХ СССР (Поварник) — в затяжке мобзаявки ВОХИМУ. Поварник при содействии ВОХИМУ был разоблачен и ликвидирован…
3-е вредительство: группа Дзержковича затянула конструирование химснарядов, начав значительное количество образцов к каждому калибру и оттягивая ввод на вооружение. Кроме того, эта группа сконструировала газомет «В», очень сложный и дорогой в производстве. В настоящее время конструирование химснарядов передано АУ…
Пересматриваются и проверяются все рецептуры… Развивается конструкторская работа по газометам, минометам и ракетам.
4-е вредительство. Группа Баташева развивала тактику химборьбы на основе образцов мировой войны, тормозила ввод новых средств борьбы путем недооценки аэрохимии, ядовитых дымов, механизации, систематически дискредитировало партийное командование».
(Пройдет пять лет, и комкор Н.В. Куйбышев напишет докладную, доказывая полную непригодность «несложного» противогаза «БС» для летчиков и танкистов: «Снабжая этим противогазом авиацию и танковые части, ВОХИМУ РККА фактически оставляет их в боевых условиях беззащитными от химического нападения противника».)
Академик В.Н. Ипатьев, один из первых лауреатов Ленинской премии, потрясенный арестами близких друзей и учеников, летом 1930 года подался в «невозвращенцы». В мемуарах он вспоминал: «Мое настроение стало особенно тревожным, потому Е.И. (Шпитальский. — Авт.) знал все детали моей жизни и при допросе совершенно случайно мог сообщить некоторые факты, которые бы позволили привлечь меня к допросу, а впоследствии к аресту (да одного только близкого знакомства с Л.Д. Троцким было вполне достаточно. — Авт.). Хотя я хорошо знал благородную натуру Е.И., я гнал от себя всякую мысль о возможности неблаговидного поступка с его стороны, но все слышанное мною о допросах ГПУ невольно порождало в моей душе мысль о возможности и моего ареста».
