— А как будем добывать кресло у Оливареса?
— Думаю, в гавани Порт-Ройяла нам легче будет пробраться в трюм «Аркебузы». Лишь бы Оливарес в другое место не поплыл.
— Пойдем на палубу, взглянем.
— Пойдем. Только ветра нет. А без ветра он никуда не уплывет.
Они вышли на палубу. «Аркебуза» с повисшими парусами стояла в километре от них, Клим разглядел даже красное пятно на мостике.
Ника тоже увидела:
— А вон и Долорес прогуливается… — Она потянула носом. — Чем это на палубе воняет?
— Да, припахивает. И здорово.
Крышка кормового люка была сдвинута в сторону. Из люка несло, как из выгребной ямы. Они подошли поближе. Возле люка стоял невысокий грузный пожилой матрос в куртке, надетой на голое тело. Заложив руки за спину, он глядел куда-то под ноги. Клим заключил, что грузный моряк — боцман, так оно и оказалось на самом деле.
Возле люка на палубе лежал человек. Голый, тощий и черный — мертвый негр. Два матроса, подкатив вместо наковальни пушечное ядро, срубали зубилом заклепку на цепи, прикованной к его ноге.
— Что это? — спросила Ника. — Кто тут умер? И почему цепь?
Клим обратился к боцману. Тот опустил руки из-за спины и ответил почтительно — гости капитана Кихоса обязывали его к вежливости. Выслушав, Клим некоторое время помолчал, разглядывая мертвого негра.
— Так что? — повторила Ника.
— В трюме везут рабов.
— Рабов?
— Ты же слышала, что говорил капитан Кихос. Оливарес на «Санте» везет рабов, африканских негров, которых собирается продать плантаторам на Ямайке.
Ника посмотрела на тощего мертвого негра.
— И капитан Кихос позволяет с ними так обращаться?
— Ты многого хочешь от капитана Кихоса. Не забывай — семнадцатый век.
— Да, на самом деле, — хмуро согласилась Ника. — Чего это я? Нормальные рабы… Что у нас в двадцатом веке рабов не было?..
Тем временем матросы срубили заклепку и, освободив мертвеца от цепи, подтащили его к борту. В железное кольцо, оставшееся на ноге, продели обрывок сети, закатили в него ядро и без каких-либо церемоний перевалили тело через борт.
Звучно плеснула вода.
— И все! — заключила Ника. Она кивнула в сторону боцмана: — А чего он хмурится, неужели ему раба жалко?
— А как ты думаешь, конечно. Он тоже участвует в барышах — премиальные и все такое. Коммерция — каждый негр стоит, как он сказал, сотню песо. Убыток… Ну, чего ты на меня уставилась, не я же рабами торгую. Я тебе объясняю положение вещей.
Заглянув в люк, Ника невольно поморщилась и вдруг решительно перекинула ногу через ограждение.
