— Мы с тобой решаем весьма простой вопрос. Будем ли мы лакомиться блинчиками с вареньем из земляники, которая выросла у меня в саду или ты предпочитаешь бродить здесь в полутьме? Вопрос стоит именно так, потому что сегодня в нашем меню стоят блинчики с вареньем.
— Точно так же говорит обычно мой папа. Он вечно спрашивает, что там у нас «стоит в меню». Я всегда думал, что меню это то же самое, что плита, ведь еда обычно стоит на ней, но здесь, в лесу, при свете луны, никакой плиты не было.
— У тебя нет плиты, — произнес я.
Гномик стоял и глазел на меня в изумлении. А потом принялся прочищать себе уши пальцами.
— Прошу прощения, принц Поффер, но, вероятно, у меня в ушах скопилась сера, и я не совсем расслышал, что ты мне сказал.
— У тебя нет плиты, — повторил я.
— Но ведь не будешь же ты ее тащить всякий раз с собой, когда вздумаешь прогуляться по лесу и полюбоваться луной.
Теперь пришла моя очередь схватиться за уши, чтобы проверить, не завяли ли они у меня и не отвалились ли совсем после услышанного. К счастью, они прочно держались на своем месте, также, впрочем, как и нос. А вот кончики пальцев на ногах продолжали зябнуть.
— К сожалению, здесь немного сквозит гномик, помотав головой в своей красной вязаной шапочке. — Собственно говоря, это не удивительно, ведь лес стоит над огромной проПАСТЬЮ.
Когда он сказал слово «проПАСТЬ» я испугался — вдруг сейчас выйдет волк или лев. И вообще, мне стало страшно: если долго стоять тут и разговаривать, можно договориться до чего-нибудь ужасного. Поэтому я торопливо пробормотал:
— Я с большим удовольствием буду кушать блинчики с земляничным вареньем, если они все еще стоят в меню.
Тогда гномик широко заулыбался и провел языком по губам сначала в одну сторону, потом — в другую.
— Это очень Зрелое решение, особенно учитывая тот факт, что у меня в саду полно Зрелой земляники.
Но никакого домика и никакой земляники я не видел. Передо мной были деревья и сугробы, освещенные лунным светом.
— Где же твой домик в земляничнике?
— Он — среди лета, — сказал он. — Это недалеко, прямо за углом. Но туда нельзя идти в нижнем белье.
Он еще не закончил фразу, как я весь преобразился: на мне появились зеленые шелковые брюки и шелковая рубашка, красная как земляника.
Я был поражен, но сделал вид, что ничего особенного не произошло.
— Держись за мою руку, Кристоффер Поффер, — сказал он.
И тут меня осенило, я ведь еще не знаю, как его зовут, а мама говорила, чтобы я не ходил домой к незнакомым людям. Наверняка, это относится и к незнакомым гномам.
