Мы выказали сильное любопытство и желание побывать в оном монастыре Серто, каковой, по их словам, прекраснейший из всех монастырей этого царства Тебет, а особенно отец Корнелиус, намеревавшийся доказать, что заблуждения их секты ведут их прямиком в ад, и горел желанием привести их к возвышенным истинам нашей Веры. Что до меня, то я бы охотно избавил себя от такой епитимьи но мысль об этом походе в снега почему-то наполнила святого отца непонятной мне радостью; он объявил мне, что их предложение – неслыханная честь для нас, и не следует пренебрегать ею. Этим они показывали нам, сколько они нас ценят, принимая за людей добродетельных и монахов редкой святости, и, имея в виду наши цели, ему кажется весьма разумным не разочаровывать их в этом; по этой причине святой отец рассудил, что нам должно выказать готовность сразиться с любыми гибельными и ужасными опасностями и с самыми крутыми склонами. Увы! Богу было угодно, чтобы в этом замысле таилась для нас дьявольская западня!
Святой отец имел долгую беседу с Дулку-ламой и поняла что в сей стране, Шамбале, правит какая-то другая секта и что они далеки от борьбы или ненависти к ней, а напротив, почитают ее святее и чище их собственной; правду сказать, их вовсе не раздражает разница в учениях, и, несмотря на всю мерзость их ереси, мы, однако, никогда не видели, чтобы они, как это происходит у нас, набрасывались друг на друга из-за каких-то догматических различий или преследовали вольнодумцев. Дулку, указав на Святой Крест на груди отца Корнелиуса, дал ему понять, что его почитают в оной стране Шамбале, отчего святой отец заподозрил, что они, возможно, христиане – похожие слухи постоянно доходили до нас от отцов из Гоа, и его горячее желание побывать там еще более возросло. Разве пророк Исайя не говорит нам о народе, живущем на вершине высокой горы, откуда текут могучие реки?
Царство же Шамбала, как нам сказали, простирается по ту сторону гор на восток и достигает Китая, и оно весьма обширно и богато. И хотя Дулку находил все время новые возражения в пику нашим намерениям и представлял нам великие опасности и тысячи затруднений, кои нам предстояло преодолеть, да Дьявол уже так крепко поймал нас в свои сети, что мы все сильнее настаивали на том, чтобы пойти туда; но дело это казалось им трудным, ввиду того, что они и сами там не бывали, кроме одного того монаха, коего я уже упоминал, а он слишком дряхл и немощен, чтобы стать нашим проводником. Однако Корнелиус расточил уже столько лестных слов и любезностей, что они уступили его капризу, пока еще можно было провести нас туда, несмотря на глубокие трещины, уже разверзшиеся во льдах, – такую они в нас видели святость. В конце концов
