Митя давно перестал замечать окружающее. Его дыхание стало хриплым и горячим: Тридцать килограммов за плечами тянули к земле, но он знал, что если прислониться спиной к камням, то вставать будет еще трудней, и терпел. Появившийся из-за гор пылающий солнечный диск прыгал перед глазами и впивался в них остриями лучей.
Тропа повернула, и тень ущелья выкрасила лица в темно-серый цвет. Не привыкнув еще к мраку ущелья, Митя сошел с тропы и, споткнувшись о что-то, чуть не упал. В стороне от тропы в неестественных, напряженных позах лежали пятеро мужчин. Их легкая афганская одежда была насквозь пропитана черной засохшей кровью. Казалось, уткнувшись лицами в расщелины между камнями, они пьют из неожиданно пересохшего ручья. К одному из них привалился дохлый ишак с огромным вздувшимся животом. Мухи тучами вились вокруг них, жужжанием разгоняя темную тишину ущелья.
«Это душманы, — подумал Митя. — Ночью здесь прошла разведка. Они готовили засаду и сами погибли». Ему стало до озноба страшно, к горлу подступила тошнота. Он кинулся к тропе, отбрасывая камешки носками ботинок.
За поворотом из ущелья уперлись макушками в яркое небо горы. По склонам ползла еле заметная живая нить. Их взвод рассеялся среди других взводов и рот. Одни отстали и плелись в хвосте, другие забежали вперед и уже ползли где-то по склонам. Митя оказался среди минометчиков. Впереди него здоровый парень в разноцветных шерстяных гольфах легко, как пушинку, нес минометный ствол. Он шел, пружинисто подпрыгивая вместе с ношей. От этого Мите стало легче самому, и он старался не отставать.
Неприятные ноющие звуки пронеслись над головой, и чья-то сильная рука бросила Митю на землю. Прямо перед носом оказалась разноцветная шерсть гольфа.
«Что же, будем сидеть, пока духов не выкурят», — услышал Митя за спиной спокойный, чуть с акцентом голос. Он обернулся. Сзади, в тени валуна, сидел лысый, тот, что избил его тогда, в первый день. Увидев Митю, он заулыбался: «А, сержант! Как здоровье? А я смотрю, что за чижик впереди ноги волочит, как корова, и пуль не боится».
Сидеть рядом с лысым было неприятно, вдруг заставит что-нибудь тащить, но перебраться в другое место Митя не решался. Он невольно посмотрел на возвышающиеся над ним скалы. «Если бы они были над нами, давно остались бы одни отбивные», — засмеялся лысый. «Смеется, а сам небось дрожит от страха», — неприязненно подумал Митя.
Через полчаса по цепи передали передвигаться короткими перебежками. Митя рванулся вслед за длинным в гольфах, бешено прыгая по камням. Первая его перебежка была слишком длинной, и он долго отсиживался за камнями, жадно хватал воздух широко открытым ртом; потом, отдышавшись, резко вскочил и побежал, но сил хватило только на два десятка шагов, и снова сердце выпрыгивало из груди, и ноги сами собой подгибались.
