…Велосипед с измазанными маслом спицами мерцал в сумраке магазина, поддерживаемый с обеих сторон металлическими стойками. Он выделялся среди других ярко-зеленой окраской, такими бывают молодые листья на деревьях, не припорошенные городской пылью. Они с отцом долго осматривали его, нет ли царапин, крутили колеса, переключали передачи туда-сюда, потом отец сказал, что он бы лучше купил складной, а не спортивный, и, вздохнув, стал отсчитывать бумажки. Он пересчитал их трижды, потом сунул ему в руку и сказал: «Иди плати».
Они вели его по городу, держа за руль, и все никак не решались сесть, боялись машин. Наконец на тихой узенькой улочке отец перекинул через раму ногу и оттолкнулся. Руль в его руках завертелся из стороны в сторону, но отец выправил переднее колесо и, набирая скорость, покатил по улице. Вот он нагнулся, чтобы переключить скорость, что-то случилось, и велосипед завихлял и рухнул. Когда Митя подбежал к отцу, он уже вытащил затянутую в звездочку штанину: «Я тебе говорил — складной лучше, а ты заладил свое: „Спортивный, спортивный!“, вот и катайся теперь на своем спортивном!» Он потом всю дорогу не разговаривал, а дома устроил матери скандал на весь вечер. Митя лежал в кровати, слушал ругань и сдерживался, чтобы не заплакать от обиды…
Ветер тихонько трогает брезент над головой, колышется выстиранный, с потеками, бельник. Он долго лежит с мокрым от слез лицом и вспоминает дом. В углу колеблется овал света и доносится взволнованный шепот дневальных: «…огромнейшая псина. Я на ней по снегу на лыжах катался. Тянет, как паровоз! Приедешь, сам увидишь, а какой мать торт заворачивала на день рождения! В пять коржей, и в каждом своя начинка!» — «Да не травил бы…»
«Молодые сержанты, выходи на ночной развод!» — голос приходит из-за полога и гонит шепот сладких воспоминаний, рвет паутину домашних снов. Все сопят и скатываются с кроватей.
На улице их ждал Горов и с ним еще пятеро незнакомых. «Работаем на пару с седьмой ротой, им тоже нужны брусья». От Горова несло сивухой, он стоял как раз напротив Мити и дышал ему в лицо. Митя повернул голову, чтобы не чувствовать запаха. «Пойдем в отдельный батальон, там собираются строить модуля для офицеров и навезли море добра. Стоит всего один часовой, пока он обойдет пост, мы на тысячу палаток брусьев вытащим».
По узкой тропе они подобрались к колючей проволоке, за ней штабелями лежал строительный материал. Страдающий без шинели часовой крутился тут же, разбрасывая носками ботинок мелкие камешки.
