— Вряд ли, но если появятся, обязательно дайте знать участковому. Договорились?
— Не было ли раньше случаев, когда девочка исчезала из дома? — спросил Кауш.
— Было однажды, — вспомнила Эвелина. — Два года назад пошла Розочка на елку в школу и не вернулась. Мы повсюду искали. Пришла утром и говорит, что ночевала у подружки. Мы ее крепко поругали. С тех пор ничего подобного не было. Очень она послушная была девочка.
— Вот что я скажу… — раздался чуть хриплый старческий голос молча сидевшей до того матери Эвелины.
Она говорила быстро, сбивчиво, с сильным немецким акцентом. Однако можно было понять, что некий Хельмицкий, живущий на одной улице с Зоммерами, грозился расправиться с их детьми за то, что они водят пастись коз в его огород. Надрал даже уши внуку. Все село знает, что Захар Хельмицкий горький пьяница, свою жену избивает, причем сапогами. Этот человек на все способен…
Кауш, как мог, успокоил старую женщину, заверив ее, что Хельмицким обязательно займутся, а потом попросил показать тетради Розы. Эта просьба весьма удивила Эвелину.
— Вы, кажется, не верите, что Розочка хорошо училась. — В ее голосе звучала обида. — Пожалуйста… — Она достала из шкафа толстую пачку. — Ни одной «тройки» нет.
Аккуратная женщина, любящая мать, она хранила тетради дочери за все четыре года ее учения в школе. Немного смущенный, Аурел объяснил:
— Да нет, что вы, нам совсем для другого нужно. — Он раскрыл лежащую сверху тетрадь и прочитал написанное знакомым детским почерком: «12 мая. Классная Работа. Экскурсия в лес…» Достал из портфеля кулечек, обнаруженный на месте преступления:
— Может быть, вы знаете, зачем Роза свернула этот кулечек?
Мать сразу узнала почерк дочери и тревожно спросила:
— Откуда это у вас?
— Нашли… там…
Никто на вопрос следователя ответить не мог. Попросив фотокарточку девочки (разумеется, не ту, что лежала на столе, а поменьше) и захватив с собой несколько тетрадей и кое-какие вещи из ее одежды, оперативники распрощались с семейством.
Густые южные сумерки опустились на Покровку. Огромная рыжая луна лила свой холодный ровный свет на пустынную улицу Лиманную и стоящих возле черной «Волги» четверых людей. Будников взглянул на часы.
— Смотрите, начало девятого, а уже темно.
— Осень скоро, Алексей Христофорович, — отозвался Кауш. — Рано темнеть стало… — И без перехода предложил: — Поговорить бы надо, да и поужинать не мешает. С утра на ногах.
Молчавший до того Поята встрепенулся. Он как будто ждал этих слов.
