Очнулся от стука в окно. Прислушался. Стук повторился. Сон как рукой сняло. Гришка! Его стук. А Гривей уже и не лает, — раздраженно подумал о псе хозяин, — привык, за своего принимает. Дармоед.
Якуб не ошибся: пришел действительно племянник. Плотно, по обыкновению, поев, он попросил у Степана кисет. «Папироски-то, видать, кончились, — не без злорадства отметил про себя он, глядя, как племянник вертит самокрутку. — Ничего, покуришь и нашего, деревенского».
— Новости какие есть, дядя Степан? Что-то ты невеселый. Случилось что-нибудь?
— А чего веселиться, Гришенька? — Якуб вздохнул. — Плохие новости. Участковый наш, Мишка Чеботарь, приходил, про тебя выспрашивал.
— Что ему надо было? — Григорий изменился в лице.
— Не знаю, спрашивал, и все. Я сказал, что ты в армии служишь, откуда тебе здесь быть. Покрутился он и ушел.
— Пронюхали, значит, гады, — Солтан глубоко затянулся крепким самосадом, закашлялся.
— О чем ты, Гриша? — не понял племянника Якуб.
— Да так… Уезжать пора, а денег нет.
«Может, и в самом деле уедет», — с надеждой подумал Якуб и напомнил:
— Есть у тебя деньги, Гриша, взносы эти, я же тебе отдал.
— Разве это деньги, — недовольно пробормотал тот, — на них далеко не уедешь. Мне много надо. — И потом, — спохватился он, — не имею права тратить средства партии. Еще какие новости?
— Манолеску вчера приходил, тебя спрашивал.
— Какой еще Манолеску? — его красивые, вразлет, брови удивленно приподнялись.
— Да ты что? — в свою очередь удивился Якуб. — Тот, которого руководителем организации выбрали. На собрании.
— А… Это однорукий, что ли? Просто фамилию забыл. А что ему нужно было? — лениво поинтересовался Солтан.
— Бодою ты зачем-то понадобился. Передай, говорит, что Филимон с твоим Григорием желает встретиться. Для этого ты должен прийти к Парапелу, мындрештскому кузнецу. Дороги ни у кого не спрашивай. Сам найдешь. Его кузница как раз напротив сельсовета стоит.
— Зачем я все-таки ему понадобился, Бодою? — с беспокойством спросил Солтан.
— Это мне, дорогой племянник, неизвестно. Сам у него спросишь.
Якуб еще раз объяснил, как разыскать кузнеца, однако идти вместе с Григорием наотрез отказался, и родственники улеглись спать.
Надвинув на самый лоб кепку, с поднятым воротником пальто, Солтан приближался к центру Мындрешт. В предвечерней тишине до него донеслись дробные перестуки кузнечного молота. Он пошел на эти звуки и вскоре оказался возле сельсовета. Здесь толпились люди. Среди темных ватников выделялась синяя милицейская шинель. Григорий невольно замедлил шаги, ноги стали непослушными, приросли к земле. Поколебавшись, он продолжил свой путь, рассудив, что если повернет назад, то лишь вызовет подозрение. Натянув еще глубже кепку, не глядя по сторонам, он вошел в кузницу. Смуглый усатый кузнец в брезентовом фартуке, устало сложив большие, перепачканные углем руки, сидел на скамейке. «Это и есть Парапел», — догадался Солтан.
