не замечено.
— К Краусу мы еще вернемся. Давайте по порядку. Сухову нашли около шестнадцати часов. В четырнадцать она была еще жива. Все произошло в этот промежуток. Посторонних на участке не видели, и скорее всего, их действительно не было. Ближе всех к Суховой в это время находились Гонца и Краус. Гонца, как можно предположить из показаний Олареску, человек жестокий. И ножи у него видели. И вот около четырнадцати часов Гонца внезапно исчезает. Подозрительно? Очень.
— Но откуда взялись сигареты на месте преступления? Ведь Гонца не курит, — с сомнением произнес майор.
— Да, не курит. Вы ведь тоже, как я вижу, не курите, майор, не так ли?
— Не курю.
— А припомните, разве вы никогда не прикасались к сигарете? Просто так…
— Бывало, но сигарет я не покупаю. Стреляю у приятелей. Думаю, так дело было. Преступник, причем курящий, присел под деревом рядом с Суховой, вот папиросы и выпали, когда садился. А сесть рядом мог скорее всего человек, который ее хорошо знал, незнакомый вряд ли бы присел, не на скамейке же в парке Сухова сидела. И говорили они недолго: окурков-то нет. Не успел, значит, мерзавец, покурить.
Кауш внимательно слушал майора, и он представал перед ним в новом, неожиданном свете. Все это время следователь присматривался к Мировскому, да еще этот смешной эпизод со сторожем. Подумалось: «Не зря тебя учили в высшей милицейской школе… Посмотрим, что будет дальше». Вслух же произнес, обращаясь к Пояте:
— Как выглядит этот Краус?
— Обыкновенно, ничем не выделяется.
— Волосы какие у него, седые или черные?
— Да нет у него волос почти, а те, что остались — совсем белые. И лысый, и седой, стало быть.
— Вот и займемся этим седым и лысым, а также только седым Гонцей. Может, и в самом деле кто-то из них черт.
Нашлось объяснение, весьма простое и прозаическое, исчезновению Григория Гонцы. Врач сельской амбулатории сообщила, что он находился у нее на приеме по поводу… Впрочем, повод, который привел Гонцу к врачу, не имеет никакого отношения к повествованию. Доказав свое полное алиби, Григорий Гонца «вышел из игры».
Следствие сосредоточилось теперь на одном Краусе. Новые подробности оказались любопытными. Крауса видели около четырех часов пополудни рабочие других бригад. Он был очень возбужден, и не только потому, что пьян. Бригадир Захар Цеслюк вспомнил, с какой злобой Краус говорил с Суховой, о том, что больше не хочет работать в ее бригаде и просится в бригаду к Цеслюку. Агроном отделения Алексей Цуркан рассказал о таком случае. Возникла недавно необходимость срочно заскирдовать солому. Решили послать на эту работу мужчин покрепче. Никто не отказался, кроме Крауса. Сухова его «просила: «Скажи, Петр, кого, по-твоему, я должна послать скирдовать: инвалида войны Кротова, больного сердцем Василатия или легочника Петрова?» — Краус ничего не ответил. Поскирдовал несколько дней и снова вернулся на свой поливной агрегат. Там и работа полегче, и заработок повыше.
